– Ладно, царевич, ложись на печку. Прикажу Любе принести тебе одеяло. Завтра поедем к твоему упырю. Как его звать-то?– К... Круко, если меня память не подводит, – Дарен уставился в потолок, а потом на Рогнеду. – Про печь не беспокойся, я в терем поеду.– В такой дождь? Чтобы завтра я одна по болотам скакала, пока ты в лихорадке будешь кряхтеть в постели? Ну уж нет. Остаёшься, – Рогнеда лукаво улыбнулась. – Или боишься, что я приставать буду?Дарен проигнорировал вопрос и выглянул в окно. Даже не смутился. Рогнеда хмыкнула, не потрудившись скрыть разочарование.– Ты права, – Дарен всматривался в своё отражение в стекле. – В такую темень я дороги не разберу.– Вот и прекрасно, царевич. Считай, что это во мне раздувается...– Самомнение? – ухмыльнулся Дарен.Рогнеда скорчила рожу и продолжила, дразнясь:– ...искорка твоего хвалёного добра, – она отбросила косу за спину и развернулась к выходу. – Ты, главное, дуй усерднее, царевич. Вдруг что получится.– Это вызов? – рассмеялся Дарен.Рогнеда не ответила и вышла за дверь.«Главное, чтобы мы оба не сгорели в этом пожаре».