Бывают минуты, когда даже самый резвый ум вдруг поддается наивным детским страхам.
Старость замораживает кровь, как зимний холод сковывает воды Великого Источника. А у юности потоки крови горячи, как солнце в ту пору, когда цветут цветы.
Разве под кожей не все люди одинаковы?
Справедливое негодование всегда таит в себе силу, заставляющую повиноваться...
— Вы каналья, мистер Дулитль! — крикнул дворецкий. — Вы не что иное, как каналья, сэр!
Мармадюк ходил по роще, осматривал деревья и возмущался небрежностью, с какой велось производство сахара.
— Досадно видеть хищничество здешних поселенцев, — сказал он. Они губят добро без всякого сожаления. Вас тоже можно упрекнуть в этом, Кэрби! Вы наносите смертельные раны деревьям, хотя было бы довольно самого лёгкого надреза. Я серьёзно прошу вас помнить о том, что понадобились столетия, чтобы вырастить эти деревья, и если мы их погубим, то уже не восстановим.
— Это меня не касается, судья, — возразил Кэрби. — Мне кажется, впрочем, что чего-чего, а деревьев в этих горах хоть отбавляй. Я своими руками вырубил полтысячи акров в штатах Вермонт и Нью-Йорк, а надеюсь вырубить и всю тысячу, если только буду жив. /…/ Но я не понимаю, почему вы так заботитесь об этих деревьях, словно о родных детях. Лес только тогда и хорош, когда его можно рубить. /…/ По-моему, никакой красоты нет в стране, которая заросла деревьями. Пни другое дело, потому что они не преграждают дороги солнечным лучам.
— …Я желал бы сберечь здешние леса не ради их красоты, а ради их пользы. Мы истребляем деревья, как будто они могут вырастать снова в один год. Впрочем, закон скоро примет под свою охрану не только леса, но и дичь, которая в них водится.
Сотканный мир лег между ними, и так было с самого начала. Этот факт делал нелепой всякую мысль о совместном хозяйстве или романтической связи. Они вместе видели ад и рай, а после такого все остальное будет шагом назад.
То, что можно вообразить, никогда не умрёт.
[о похоронах Джерико] — Мы так хорошо его закопали, — сказала старшая девочка. — Я надеюсь, он прорастет. — Ну конечно, — ответила ее мать без намека на снисходительность. — Они всегда прорастают.
Что говорить, когда они так хорошо друг друга понимают? А когда нечего говорить, остается лишь два действия: женитьба или убийство.
Очертания этого существа изменились. Оно уменьшилось, село на горку песка и устремило все глаза на звезды. Бич оставил роль судьи и палача и предался созерцанию.
Ничто нигде не начинается.
Не существует никакого первого мгновения, ни единого слова или места, с которого начинается та или иная история.
Всегда можно вернуться к какой-то более ранней легенде и к предшествовавшим ей рассказам, хотя связь между ними истончается, как только голос рассказчика умолкает, ибо каждое новое поколение желает, чтобы легенда была создана именно им.
Ничто не привязано к месту. Туда-сюда ходит челнок, факты и фантазии, дела и домыслы сплетаются в узоры, у которых общее только одно: то, что таится внутри них. Та самая филигрань, что со временем превратится в целый мир.
Мир это не только заварочный чайник и чашка. Я знаю, потому что видел.
Он чувствовал: тот, кто намерен стать богом, не имеет права отворачиваться.
Сознательное нежелание видеть правду - это человеческое качество.
Если ты владеешь чем-то, что страстно желает заполучить другой человек, то ты в равной мере владеешь и этим человеком.
Правильные мысли, как известно, часто приходят в голову людям, которые сами того не подозревают.
Бежать без оглядки случается даже лошади, а тем более человеку, и от национальности это меньше всего зависит.
Кто не знает по собственному опыту, что, когда у нас собирается множество подкрепляющих друг друга доказательств, достаточно одного, еще неизвестного нам факта, чтобы мысль лихорадочно заработала и из смутных посылок родился ясный вывод.
Уместно то, что правильно,.. а правильно то, что приводит к справедливым и честным поступкам.
Все мы таковы, какими создала нас природа, и самое последнее дело для человека – горевать о своей наружности, разве только в особых случаях.
Так приятно думать то, что нам нравится думать.
Так легко переубедить того, кто сам этого хочет.
– Ах, это вы. Следопыт? Так вы тоже не прочь взять у меня урок в философии стрельбы? Что ж, я не из тех, кто прячет от людей свой светильник. Учитесь, сделайте одолжение! А сами вы намерены стрелять?
– Мне это ни к чему, квартирмейстер, совсем ни к чему. Мне не нужны ваши призы за честью я тоже не гонюсь, у меня было ее достаточно, да и невелика честь стрелять лучше, чем вы. К тому же я не женщина, мне не нужен ваш капор.
В любви, как на войне, человек должен сам добиваться победы.