Каждый раз, когда вы что-либо вспоминаете, ваша собственная мысль уходит немного в прошлое
— Я надеялся, вы достаточно разумны, чтобы, отрешившись от всякой чепухи, вроде патриотизма, верности долгу и прочих бесполезных вещей, немного поразмыслить. Лианна вспыхнула.
— Конечно, вам они бесполезны, раз их у вас нет!
Шорр Кан нахмурился, но все еще, по-видимому, без гнева.
— Да, у меня их нет, — согласился он. — Ведь что такое, в сущности, все эти замечательные качества? Всего лишь идеи, которые кажутся людям почему-то возвышенными и за которые они умирают. Я реалист. Я никогда не пойду на смерть ради пустой идеи.
Что такое, в конце концов, верность, честь, патриотизм и прочие замечательные качества? Всего лишь идеи, которые люди считают похвальными и за которые готовы умереть. А я реалист. Я не собираюсь вредить себе ради какой-то идеи.
Материальный предмет не способен перемещаться навстречу потоку времени, но мысль нематериальна, она это может.
– Это лишь доказывает, что любая случайность способна разрушить самые хитроумные планы.
Много лет назад правительство решило превратить область, расположенную у верховьев Йеллоустона, в заповедник. Здесь, в этой великой стране чудес, никто не должен был испытывать страха, потому что никому нельзя было причинять вред. И зверь и птица здесь не знали насилия; девственные леса не знали топора, заводы и копи не мутили потоков. Здесь все сохранилось в таком виде, каким было до появления белого человека.
Об этом заповедном парке скоро узнали дикие животные. Они быстро усвоили себе границы этого не огражденного ничем парка и прекрасно зажили здесь, причем и характер их совершенно изменился: здесь, в парке, они без всякого страха встречаются с человеком, не боятся его и сами на человека никогда не нападают. Даже друг к другу в этой стране безопасности животные относятся более терпимо.
Помимо спокойствия, дикие животные находили в Йеллоустонском парке множество пищи, и потому они собирались здесь в таком количестве, как нигде.
— Вроде бы оружия нет. Хотя, знаете ли, у врача всякое может быть...
— Ваши умельцы не могли выбрать другой цвет?
— Это не умельцы, а химики, — ответил Дмитрий, морщась
от боли. — Маскирующая окраска!
— Вашим химикам работать мешают погоны. Иначе знали бы
разницу между маскировкой и мимикрией. Если у тебя маскирующая
окраска, сиди неподвижно, даже тень прячь! Маскируются самые
слабые, самые лакомые. Почему не сделать шорты ярко-красными?
Как мухоморы, божьи коровки? Любой бы видел издали: ядовито!
Даже по ошибке не схватят.
Кирилл помалкивал. Таких женщин он боялся больше всего на свете. Непонятно, что за комплекс ими движет, но самые хрупкие и женственные вдруг начинают заниматься каратэ, футболом, даже штангой. А знание приемов борьбы провоцирует, их хочется применять, только бы повод... Особенно в поединке с мужчиной!
Так что не вешай голову, Кирилл Журавлев. Не один ты бьешься против несусветной дури, которая не только почему-то существует, но руководит, командует, отдает приказы.