Каждый человек должен построить хотя бы один дом на земле
Это ужасно приятно - верить. И это ужасно глупо. Верить надо только себе. И то - не всегда
"Штаб культуры" - слова-то какие, - сказала она, - Там где "штаб", там не может быть культуры, и наоборот.
– Мы вот по какому делу: решили в вашей деревне школу строить. Поможете?Емельян Спиридоныч сдвинулся наконец с места, пошел к порогу раздеваться. Макар сел, закинув ногу на ногу. Приготовился с удовольствием разговаривать.– Школу, значит, строить? – Макар бесцеремонно рассматривал Платоныча. – Большую?– Хорошую нужно.– Так. А сортир там будет?Емельян Спиридоныч гневно обернулся на сына. У Кузьмы багрово потемнел шрам. Один Платоныч сохранял спокойствие.– Ты что, мастер по сортирам?– Ага. Я очки вырубаю. И какие очки, ты бы знал!… – Макар говорил серьезно, даже несколько торжественно. – Не очки, а загляденье! Люди сутками сидят на них, и вставать неохота. Сидят и смеются… от радости.
– Тять, хочу жениться.– Хм. Кого хочешь брать?– Марью… Попову.Емельян Спиридоныч отставил ковш. Даже не захотел повысить голос.– Ты што, смеешься надо мной?– Не смеюсь. Люблю девку.– Иди кобылу мою полюби. Здоровый балда, а умишка ни на грош. Больше не подходи ко мне с таким разговором.
Емельян Спиридоныч остановился над ними, долго смотрел на сына… Тихонько позвал:– Кондрат! А Кондрат! Поднимись, ну тя к дьяволу, развалился тут, – ему стало почему-то очень грустно, и обида взяла на сына.Кондрат поднял голову, посмотрел в окно.– Рано еще, чего ты?– Встань, не могу тебя видеть с этой дурой. Уйду – тогда уж спите. Давай похмелимся.Проснулась Фекла. Потянулась так, что хрустнули кости.– Чего ты, тятенька?– Здорова спать! – с сердцем сказал Емельян Спиридоныч. – Другая давно бы уж соскочила, блинов напекла.
Вообще это глупость - пить за чье-то счастье. да и не пьет никто за чужое счастье. В душе всегда пьют за свое.
– Давно еще сказывал мне один человек, – заговорила слабым голосом Хавронья, – что есть, говорит, дураки в полоску, есть – в клеточку, а есть сплошь. Погляжу я на вас: вот вы сплошь.
Емельян Спиридоныч положил темные лапы на свежестираную камчатную скатерть. – Ты перед нами не выгибайся, как вша на гребешке. Мы тебя не первый год знаем. Кондрат хочет взять тебя… подобрать, можно сказать. Жить будет у тебя. Все. Наливай, Кондрат. Я тебе, девка, советую: с нами поласковей. Мы не любим, когда хорохорются.
Макар забрался на сеновал, зарылся в сухое пыльное сено, с величайшим удовольствием зажмурился… Засыпая, забормотал:– Жили же цари, мать их в душу! Спали сколько влезет…