... что сделано, того не вернёшь, как много веков говорят ирландцы... что доказывает, какие они сволочи.
... крайности служат подтверждением нормы.
— Иное слово больней оплеухи, — заявил Трифон. — А сирота, он особенно к слову чувствительный, по себе знаю.
Да и апостол Павел в свое время изрек: входящее в уста не оскверняет, а только выходящее из уст.
— Души! — взъелся Исусик. — Пусть бусурмане, азияты в душах-то моются. А русскому человеку баню с каменкой подай, да чтоб пар столбом. Игрушкино дело удумали — коммунизм без бани! Не признаю такого паршивого коммунизма!
Неужели она, жизнь-то, вроде рубахи? Неужто и не заметишь, как ее износишь?
Илька поглядел на старика, вспомнил его слова, сказанные на прощанье: «Живи, Илюха, как душа велит. Не улыбайся, когда на то охоты нет, и не плачь без надобности», — и помахал рукой.
Илька повернулся и пошел, наклонив голову. Его душили слезы, но он не плакал. Реветь не надо. Он уже не тот опасный для «опчества» малец, у которого слезы готовы брызнуть от первой обиды и особенно от ласки.
Он уже зарплату получил, за первую получку расписался. И теперь твердо знал, что если в жизни будет когда-нибудь трудно, если случится беда, надо бежать не от людей, а к людям.
Красивую женщину всегда надо ценить на вес золота, но той, которая еще и любит, вовсе нет цены.
Я никогда даже не допускал, что возможна такая любовь. Я думал, бывает только огонь в крови да страстное желание, и только теперь вижу, что можно любить каждою каплею крови, каждым дыханием своим и вместе с тем ощущать такой безграничный, такой сладостный покой, словно душу твою убаюкали сон и смерть.