Мои цитаты из книг
Вы уже немолоды — это ваша беда; вы невеселы — это порок, но вы хотите и нас заставить горевать, а это — преступление.
Александр Дюма-отец «Изабелла Баварская». Роман, 1835 год. Читает Евгений Терновский. Время: 17час. 2мин.
«Изабелла Баварская» — первый исторический роман Александра Дюма,
действие которого происходит во Франции времен Столетней войны.
В центре романа образ королевы Изабеллы Баварской,
жены умалишенного французского короля Карла VI.
Вы видите, дорогие читатели, что всегда все можно примирить, и люди, которые противятся естественному ходу вещей, вместо того чтобы просто бросить на них покрывало, отороченное словами, большие недоумки.
Александр Дюма (отец) «Генрих IV» (Henri IV) (1855) очерк. Читает Михаил Поздняков. Перевод с французского: М. Н. Поздняков; И. Е. Позднякова. Время звучания: 10 часов 18 минут. В исторической биографии «Генрих IV» Дюма рассказывает нам о детстве, отрочестве, зрелости и смерти великого французского короля. Это не официальные хроники о сражениях и государственных делах, а воспоминания тех, кто был рядом с королем и знал его не только как монарха, но как человека. Перед нами...
Великие благодеяния рождают великую неблагодарность.
Александр Дюма (отец) «Генрих IV» (Henri IV) (1855) очерк. Читает Михаил Поздняков. Перевод с французского: М. Н. Поздняков; И. Е. Позднякова. Время звучания: 10 часов 18 минут. В исторической биографии «Генрих IV» Дюма рассказывает нам о детстве, отрочестве, зрелости и смерти великого французского короля. Это не официальные хроники о сражениях и государственных делах, а воспоминания тех, кто был рядом с королем и знал его не только как монарха, но как человека. Перед нами...
Оказывается, для репликации, для воссоздания нового организма, используется не целая цепочка ДНК, а крошечный участок. Полтора процента от всей длины.
– Полтора процента? Вроде мало.
– Именно. Остальная часть не задействована. Лежит мертвым грузом в наших хромосомах. Ее называют мусором. Его-то мы и изучали. Есть теория, согласно которой в мусорной ДНК записан весь процесс эволюции животных от простейших существ. В ходе эволюции одни гены включались, другие выключались, порождая на свет новые виды, но и те и другие гены оставались в цепочке своеобразным архивом. Природа ничего не выбрасывала, и поэтому у нас в клетках хранится вся история нашего биосферного происхождения, длиной в сотни миллионов лет.
Молодой бизнесмен Дмитрий Савичев проводит с семьей отпуск в пятизвездочном отеле на берегу живописного водохранилища. В первые же дни отдых омрачается ужасным событием: в воде, недалеко от берега, находят растерзанные тела молодых девушек. По округе пошли почти фантастические слухи о живущем в водоеме монстре, пожирающем людей. Бизнесмен начинает охоту на неведомую тварь, а тварь, в свою очередь, продолжает охотиться на людей. И тут приходит леденящая душу новость: монстр – продукт...
В человеке сидит трудно объяснимая для меня тяга к неприродной эстетике.
Эту книгу стоило бы продавать в аптеке, наравне с антидепрессантами. И не только оттого, что свои повседневные проблемы меркнут на фоне исковерканной жизни российского инвалида. А еще потому, что меж страниц сердцем бьется суждение — что бы не приключилось, не сдавайся! В нескольких местах сломана правая рука — учись писать левой. Весь мир — из положения лежа — ползи. Адская боль от ежесекундных переломов — терпи. Отец стыдится тебя, маленькая сестра бьет — прощай! Родная мама желает тебе смерти...
Большинство из перележавших в нашем отделении пациентов попадали сюда, пройдя через необъятное поле врачебных ошибок, неправильных диагнозов и бесполезных процедур. С Анатолием Ивановичем было по-другому. Он являл собой яркий пример русского головотяпства: постоянно откладывал поход к врачу, оправдываясь то нехваткой времени, то неотложными делами.Такое наплевательское отношение к собственному здоровью характерно, как я убедился, для многих жителей России. В поликлиниках, стационарах, в родильных домах пациенты очень часто сталкиваются с равнодушием, профессиональным цинизмом, переходящим в хамство, некомпетентностью, приводящей к диагностическим ошибкам, и чаще частого с необходимостью субсидировать из своего кармана "бесплатную" медицину - все это не вдохновляло рядового гражданина на заботу о собственном здоровье. В массе своей простые люди старались держаться подальше от районных объектов здравоохранения и откладывали поход к врачу до последнего: "Поболит и перестанет, а с врачами только свяжись", - часто можно было услышать в ответ на совет посетить поликлинику.
Эту книгу стоило бы продавать в аптеке, наравне с антидепрессантами. И не только оттого, что свои повседневные проблемы меркнут на фоне исковерканной жизни российского инвалида. А еще потому, что меж страниц сердцем бьется суждение — что бы не приключилось, не сдавайся! В нескольких местах сломана правая рука — учись писать левой. Весь мир — из положения лежа — ползи. Адская боль от ежесекундных переломов — терпи. Отец стыдится тебя, маленькая сестра бьет — прощай! Родная мама желает тебе смерти...
Нет, не страх «чего-то после» удерживал меня от рокового шага, не страх был спасителем моей жизни. Спасителями и хранителями ее были Иллюзия и Надежда. Великая Иллюзия, что, несмотря на болезнь, я такой же, как другие люди, что я имею право на достойную жизнь и Великая Надежда, что когда-нибудь так произойдет. Но это будет возможным только в том случае, если я буду жить.
Эту книгу стоило бы продавать в аптеке, наравне с антидепрессантами. И не только оттого, что свои повседневные проблемы меркнут на фоне исковерканной жизни российского инвалида. А еще потому, что меж страниц сердцем бьется суждение — что бы не приключилось, не сдавайся! В нескольких местах сломана правая рука — учись писать левой. Весь мир — из положения лежа — ползи. Адская боль от ежесекундных переломов — терпи. Отец стыдится тебя, маленькая сестра бьет — прощай! Родная мама желает тебе смерти...
Я как мог, успокаивал и себя и стюардессу...В конце концов, я не представляю ни какой опасности для окружающих, не являюсь животным.
Эту книгу стоило бы продавать в аптеке, наравне с антидепрессантами. И не только оттого, что свои повседневные проблемы меркнут на фоне исковерканной жизни российского инвалида. А еще потому, что меж страниц сердцем бьется суждение — что бы не приключилось, не сдавайся! В нескольких местах сломана правая рука — учись писать левой. Весь мир — из положения лежа — ползи. Адская боль от ежесекундных переломов — терпи. Отец стыдится тебя, маленькая сестра бьет — прощай! Родная мама желает тебе смерти...
Память, как правило, стирает всё, о чём мучительно вспоминать. Это хорошо. Иначе жизнь становиться кошмаром
Эту книгу стоило бы продавать в аптеке, наравне с антидепрессантами. И не только оттого, что свои повседневные проблемы меркнут на фоне исковерканной жизни российского инвалида. А еще потому, что меж страниц сердцем бьется суждение — что бы не приключилось, не сдавайся! В нескольких местах сломана правая рука — учись писать левой. Весь мир — из положения лежа — ползи. Адская боль от ежесекундных переломов — терпи. Отец стыдится тебя, маленькая сестра бьет — прощай! Родная мама желает тебе смерти...
Оставалось только лопнуть от гордости за уникальную систему социального обеспечения, планомерно унижающую и без того униженных природой, искалеченных болезнями и несчастьями людей. Какие человекообразные придумывают такие подлые правила? Какие ледяные сердца следят за их неукоснительным исполнением?
Эту книгу стоило бы продавать в аптеке, наравне с антидепрессантами. И не только оттого, что свои повседневные проблемы меркнут на фоне исковерканной жизни российского инвалида. А еще потому, что меж страниц сердцем бьется суждение — что бы не приключилось, не сдавайся! В нескольких местах сломана правая рука — учись писать левой. Весь мир — из положения лежа — ползи. Адская боль от ежесекундных переломов — терпи. Отец стыдится тебя, маленькая сестра бьет — прощай! Родная мама желает тебе смерти...