Мои цитаты из книг
Благородство только тогда называется благородством, когда не требует за это никакой платы.
Ведущий специалист Центрального зоопарка получает посылку из Афганистана с существом, которое считалось давно вымершим. Последний раз этого зверька, чем-то напоминающего крысу, видели живым почти двести лет назад. К посылке было приложено «сопроводительное письмо» — некие странные картинки на замасленном листочке бумаги. На них бородатые мужчины убивали женщин, а дети перерезали горло старикам. Картинка брутально била в глаза всеми оттенками красного, символизирующего кровь... Единственное, что...
«Хорошо, когда есть название тому, что тебя напугало. Страх не уходит, но его можно держать в рамках» (с) Стивен Кинг «Люди десятого часа»
Существуют люди, которые пытаются сохранить равновесие между удовольствием и вредом, взявшие свое курение под жесткий контроль и ограничение. И только такие люди способны увидеть то, что не видят остальные — КТО живет рядом с ними...
Пирсон кивнул, бросил на стойку пятерку, когда бармен принес пиво. Глотнул, затянулся сигаретой. Некоторые утверждали, что сигарета лучше всего идет после еды, но Пирсон не мог с ними согласиться. Он твердо верил, что змей подсунул Еве не яблоко, а стакан пива и сигарету.
Существуют люди, которые пытаются сохранить равновесие между удовольствием и вредом, взявшие свое курение под жесткий контроль и ограничение. И только такие люди способны увидеть то, что не видят остальные — КТО живет рядом с ними...
Тело создано для того, чтобы давать и получать сексуальное удовольствие; единственное, что требуется от мужчины и женщины, — взаимное желание, все остальное — любовь, например, — чревато извращением до такой степени, что может отвлечь от удовольствий.
Нью-Йорк, дом престарелых. Здесь происходят бурные романы, здесь ставят `Гамлета`, разворачиваются настоящие театральные интриги, и порой актера увозят прямо со сцены на кладбище. А герой, в молодости поэт и журналист, вспоминает свое швейцарское знакомство с дадаистами, невзрачным господином Лениным, свою вину перед евреями, которых он убеждал не покидать фашистскую Германию.
Почему,прожив жизнь,столь обильную переменами,я так упрямо возражал против небольших изменений в тексте "Гамлета"?Не знаю.Если изменчивость-одно из условий человеческого существования,тогда моя жизнь яркий тому пример.Вся штука в том,чтобы не путать Перемены со Случайностями(большое искушение),а позволить отдельной нити вплести в многоцветную ткань и занять свое место в гармонии целого.Да,я снова толкую о Замысле,Цели.
Нью-Йорк, дом престарелых. Здесь происходят бурные романы, здесь ставят `Гамлета`, разворачиваются настоящие театральные интриги, и порой актера увозят прямо со сцены на кладбище. А герой, в молодости поэт и журналист, вспоминает свое швейцарское знакомство с дадаистами, невзрачным господином Лениным, свою вину перед евреями, которых он убеждал не покидать фашистскую Германию.
всякий настоящий момент есть вершина всего, что
происходило раньше. В этом смысле все мое прошлое -- пролог к сейчас.
Нью-Йорк, дом престарелых. Здесь происходят бурные романы, здесь ставят `Гамлета`, разворачиваются настоящие театральные интриги, и порой актера увозят прямо со сцены на кладбище. А герой, в молодости поэт и журналист, вспоминает свое швейцарское знакомство с дадаистами, невзрачным господином Лениным, свою вину перед евреями, которых он убеждал не покидать фашистскую Германию.
Что мы можем
охватить, кроме скоротечного мига. Для меня в этом миге, в этом сейчас --
наш спектакль. Я хочу быть Гамлетом. И мне плевать на то, что буду выглядеть
комично.
А Цель -- она приходит не извне, но изнутри. Адвокаты Контессы
оказались компетентны, как всегда. Чирк-чирк, и бумаги составлены; чик-чирик
-- они подписаны и заверены. Когда я покину вечно настоящее сейчас и отбуду
в бессрочное тогда, попечению Манди Датнер будет вверено имущество ее
ребенка, до того принадлежавшее мне благодаря щедрости Кеннета Химмельфарба
и чудесной предусмотрительности первого мужа Контессы, беспорочного Мериса.
Вот вам Цель.
Нью-Йорк, дом престарелых. Здесь происходят бурные романы, здесь ставят `Гамлета`, разворачиваются настоящие театральные интриги, и порой актера увозят прямо со сцены на кладбище. А герой, в молодости поэт и журналист, вспоминает свое швейцарское знакомство с дадаистами, невзрачным господином Лениным, свою вину перед евреями, которых он убеждал не покидать фашистскую Германию.
Район меняется, - сказал он. - приходят теперь люди - не могу понять, кто такие. Ветчина и сыр на тосте, майонезу не жалеть - и пепси. Я объясняю: это молочный ресторан, строго кошерный. Ладно, говорят они: гамбургер, среднепрожаренный, и картошка-фри.
Нью-Йорк, дом престарелых. Здесь происходят бурные романы, здесь ставят `Гамлета`, разворачиваются настоящие театральные интриги, и порой актера увозят прямо со сцены на кладбище. А герой, в молодости поэт и журналист, вспоминает свое швейцарское знакомство с дадаистами, невзрачным господином Лениным, свою вину перед евреями, которых он убеждал не покидать фашистскую Германию.
- Но позвольте предостеречь вас одной цитатой: "Великие вопросы времени решаются не речами и резолюциями большинства, а железом и кровью". Товарищ Ленин, 1916 год.
- Бисмарк, - поправил я.
- Ленин!
- Гамбургер?
- Бисмарк, - устало отозвался Гамбургер.
- Какая разница? - сказал Красный Карлик.
Нью-Йорк, дом престарелых. Здесь происходят бурные романы, здесь ставят `Гамлета`, разворачиваются настоящие театральные интриги, и порой актера увозят прямо со сцены на кладбище. А герой, в молодости поэт и журналист, вспоминает свое швейцарское знакомство с дадаистами, невзрачным господином Лениным, свою вину перед евреями, которых он убеждал не покидать фашистскую Германию.
Мы вступили в брак, как в удобную разношенную обувь.
Нью-Йорк, дом престарелых. Здесь происходят бурные романы, здесь ставят `Гамлета`, разворачиваются настоящие театральные интриги, и порой актера увозят прямо со сцены на кладбище. А герой, в молодости поэт и журналист, вспоминает свое швейцарское знакомство с дадаистами, невзрачным господином Лениным, свою вину перед евреями, которых он убеждал не покидать фашистскую Германию.