Мандельштам ни в чем не переносил всеядности и способность к выбору и определению собственного мира считал основным признаком человека.
В нашей темной и страшной жизни всегда стоит очередь за каплей забвения, и во всем мире гоняются за удовольствиями. Насытившись мельчайшими удовольствиями, человек обижается, когда подходит смерть, и не успевает оглянуться ни на свою жизнь, ни на судьбу поколения.
Я никогда не могла понять, как Маяковский, настоящий художник, мог говорить зверские вещи. Вероятно, он настраивал себя на такие слова, поверив, что это и есть современность и мужество. Слабый по природе, он тренировал свою хилую душу, чтобы не отстать от века, и за это поплатился. Я надеюсь, спросят не с него, а искусителей.
Современное государство с его формами хозяйства и научного исследования способствует образованию коллективов. Это относится ко всем развитым государствам, а далеко не только тоталитарным, хотя последние умело использовали коллективы для подчинения человека. Они делают это в более откровенной форме, чем государства, сохраняющие демократическую структуру. Сущность же остается одинаковой.
Он уже успел сообразить, что ирония - единственное оружие беззащитных.
Коллектив подчиняет человека, зато снимает с него сознание ответственности.
Вокруг острова и над ним простираются без конца и края море и небо - безграничное пространство, несравненная тишина. Человек, живущий здесь, всегда прислушивается - неведомо к чему. Чувствуешь подсознательно, что находишься в преддверии чего-то еще более великого, лежащего за пределами наших восприятий.
Переходя в полной темноте из одного убежища в другое, я говорил себе, что жители этого солнечного островка повели себя очень неразумно, вместо того чтобы жить на солнце в мире со своими соседями. Но тут же я подумал о нашем собственном мире - как мы в двадцатом столетии тоже в страхе роем себе убежища глубоко под землей из-за того, что мы сами и наши соседи затеяли игру с атомной бомбой
островитяне дарят так же охотно, как крадут. Здесь свое отношение к собственности, они не придают ей такого значения, как мы.
Чтобы хорошенько узнать какое-то место, надо там переночевать. Мне случалось спать в самых неожиданных местах: на алтарном камне древнего Стоунхенджа, в сугробе на высочайшей вершине Норвегии, в каморке из сырцового кирпича в одном из заброшенных пещерных поселений Нью-Мексико, у развалин обители первого Инки на острове Солнца на озере Титикака. И вот теперь я решил переночевать в древней каменоломне Рано Рараку. Не потому, что я суеверен и рассчитывал узнать секреты длинноухих от их духов, а потому, что люблю необычные ощущения.