Мои цитаты из книг
Наша планета стала какой-то недружелюбной. Даже дожди теперь опасны.
Имение Ривертон, Англия, 1924 год. Известный поэт покончил с собой во время вечеринки в честь летнего солнцестояния. Свидетелями были только две сестры-аристократки: обаятельная и жизнерадостная Эммелин, и красивая, умная, страстная Ханна. Одна - преклонявшаяся перед ним, другая - бывшая по слухам его любовницей. С тех пор сестры никогда не разговаривали друг с другом. Что же произошло на самом деле? Правду знала лишь горничная Грейс Ривз, всю жизнь пытавшаяся забыть события той ночи. Но...
Когда я перечитываю любимые книги, какая-то часть моей души требует иного конца.
Имение Ривертон, Англия, 1924 год. Известный поэт покончил с собой во время вечеринки в честь летнего солнцестояния. Свидетелями были только две сестры-аристократки: обаятельная и жизнерадостная Эммелин, и красивая, умная, страстная Ханна. Одна - преклонявшаяся перед ним, другая - бывшая по слухам его любовницей. С тех пор сестры никогда не разговаривали друг с другом. Что же произошло на самом деле? Правду знала лишь горничная Грейс Ривз, всю жизнь пытавшаяся забыть события той ночи. Но...
Независимость требует денег.
Имение Ривертон, Англия, 1924 год. Известный поэт покончил с собой во время вечеринки в честь летнего солнцестояния. Свидетелями были только две сестры-аристократки: обаятельная и жизнерадостная Эммелин, и красивая, умная, страстная Ханна. Одна - преклонявшаяся перед ним, другая - бывшая по слухам его любовницей. С тех пор сестры никогда не разговаривали друг с другом. Что же произошло на самом деле? Правду знала лишь горничная Грейс Ривз, всю жизнь пытавшаяся забыть события той ночи. Но...
«Дайте любому человеку долгую жизнь, и он успеет сделать очень много».
Имение Ривертон, Англия, 1924 год. Известный поэт покончил с собой во время вечеринки в честь летнего солнцестояния. Свидетелями были только две сестры-аристократки: обаятельная и жизнерадостная Эммелин, и красивая, умная, страстная Ханна. Одна - преклонявшаяся перед ним, другая - бывшая по слухам его любовницей. С тех пор сестры никогда не разговаривали друг с другом. Что же произошло на самом деле? Правду знала лишь горничная Грейс Ривз, всю жизнь пытавшаяся забыть события той ночи. Но...
Настоящая любовь - страшная болезнь.
Имение Ривертон, Англия, 1924 год. Известный поэт покончил с собой во время вечеринки в честь летнего солнцестояния. Свидетелями были только две сестры-аристократки: обаятельная и жизнерадостная Эммелин, и красивая, умная, страстная Ханна. Одна - преклонявшаяся перед ним, другая - бывшая по слухам его любовницей. С тех пор сестры никогда не разговаривали друг с другом. Что же произошло на самом деле? Правду знала лишь горничная Грейс Ривз, всю жизнь пытавшаяся забыть события той ночи. Но...
Войны делают историю невероятно простой. Четкие даты, легко запоминающиеся события: до и после, победители и побежденные, враги и союзники. Настоящая история — подлинное прошлое — далеко не так проста. Она не плоская и не примитивная. Она текучая и быстрая, как река, необъятная и непознанная, как вселенная. И еще она изменчива: как только кажется, что помнишь что-то очень четко, проекция сдвигается, выползают новые, давно забытые картины, новая версия происшедшего.
Имение Ривертон, Англия, 1924 год. Известный поэт покончил с собой во время вечеринки в честь летнего солнцестояния. Свидетелями были только две сестры-аристократки: обаятельная и жизнерадостная Эммелин, и красивая, умная, страстная Ханна. Одна - преклонявшаяся перед ним, другая - бывшая по слухам его любовницей. С тех пор сестры никогда не разговаривали друг с другом. Что же произошло на самом деле? Правду знала лишь горничная Грейс Ривз, всю жизнь пытавшаяся забыть события той ночи. Но...
Многие жители нашего городка называли маленькую Лилли сущей разбойницей, а когда она выросла, говорили, покачивая головой, что ее жизнь – сплошная трагедия, хотя трагедией у нас считали любую неприятность – от упущенной возможности разбогатеть до простого недоразумения или рождения внебрачного ребенка (это несчастье миновало Лилли).
Остроумный, насмешливый роман, в котором Джеймс Олдридж обыгрывает на свой лад классические штампы и викторианской "трогательной" литературы, и "романа воспитания" XVIII века, и типичной "австралийской" прозы, с ее сильным местным колоритом. Увлекательная история нищей девчонки из то ли цыганской, то ли просто воровской семьи, удочеренной богатыми скваттерами и променявшей впоследствии богатство и роскошь на свободу вольной жизни, забавляет и восхищает, а ее героиня, этот Гекльберри Финн в юбке,...
Но потасовки на стороне Стьюбеками не одобрялись, поэтому Мэтти избил дочь, а миссис Стьюбек заставила старшую дочь Грейс покусать Лилли, я сам видел на руках и ногах у нее следы зубов, продержавшиеся не одну неделю.
Остроумный, насмешливый роман, в котором Джеймс Олдридж обыгрывает на свой лад классические штампы и викторианской "трогательной" литературы, и "романа воспитания" XVIII века, и типичной "австралийской" прозы, с ее сильным местным колоритом. Увлекательная история нищей девчонки из то ли цыганской, то ли просто воровской семьи, удочеренной богатыми скваттерами и променявшей впоследствии богатство и роскошь на свободу вольной жизни, забавляет и восхищает, а ее героиня, этот Гекльберри Финн в юбке,...
– Не знаю, – ответила она. – Просто услышала однажды. Можно многое услышать, если вечером приложить ухо к земле. Она полна голосов.
Остроумный, насмешливый роман, в котором Джеймс Олдридж обыгрывает на свой лад классические штампы и викторианской "трогательной" литературы, и "романа воспитания" XVIII века, и типичной "австралийской" прозы, с ее сильным местным колоритом. Увлекательная история нищей девчонки из то ли цыганской, то ли просто воровской семьи, удочеренной богатыми скваттерами и променявшей впоследствии богатство и роскошь на свободу вольной жизни, забавляет и восхищает, а ее героиня, этот Гекльберри Финн в юбке,...
– Кит, почему они не оставят в покое мой велосипед? – спросил меня однажды Дэвлин; он задержался на несколько минут в конторе моего отца и, выйдя на улицу, обнаружил, что шины опять сели.
– Кто их знает, – ответил я.
– Лет до десяти – это еще понятно, но потом уже глупо.
– Вас просто дразнят, – пояснил я.
– Нет, тут, видно, что то другое, – не согласился Дэвлин и затем поступил так, как мог поступить только он. К углу веранды был прислонен еще один велосипед; на нем прикатил Рон Харди – владелец магазина граммофонных пластинок. Дэвлин подошел к велосипеду и выпустил воздух сначала из задней, потом из передней шины, затем отступил на шаг, будто ожидая, что сейчас ему откроется некая тайна.
– Зачем это вам нужно? – удивился я.
– Хочу испытать, что при этом чувствуешь.
Остроумный, насмешливый роман, в котором Джеймс Олдридж обыгрывает на свой лад классические штампы и викторианской "трогательной" литературы, и "романа воспитания" XVIII века, и типичной "австралийской" прозы, с ее сильным местным колоритом. Увлекательная история нищей девчонки из то ли цыганской, то ли просто воровской семьи, удочеренной богатыми скваттерами и променявшей впоследствии богатство и роскошь на свободу вольной жизни, забавляет и восхищает, а ее героиня, этот Гекльберри Финн в юбке,...