Мои цитаты из книг
Любое событие и явление можно извинить, если смотреть на него с точки зрения конечного результата.
После смерти отца Мидзогути поступает в школу при буддийской академии Риндзай, где расположен знаменитый Золотой Храм, который считается одним из выдающихся архитектурных шедевров Киото. Со временем этот Храм начинает занимать всё больше места в его мыслях, становясь для него воплощением идеала Прекрасного.
«Я стал приветлив со всеми, словно человек, предчувствующий свою смерть»
После смерти отца Мидзогути поступает в школу при буддийской академии Риндзай, где расположен знаменитый Золотой Храм, который считается одним из выдающихся архитектурных шедевров Киото. Со временем этот Храм начинает занимать всё больше места в его мыслях, становясь для него воплощением идеала Прекрасного.
Быть может, под внешностью громилы скрывался поэт, но мне ясные голубые глаза солдата показались жестокими. В английской детской песенке про Матушку Гусыню поется о том, что черные глаза - злые и жестокие. Видимо, человеку свойственно отождествлять жестокость с чем-то чужеродным, иностранным.
После смерти отца Мидзогути поступает в школу при буддийской академии Риндзай, где расположен знаменитый Золотой Храм, который считается одним из выдающихся архитектурных шедевров Киото. Со временем этот Храм начинает занимать всё больше места в его мыслях, становясь для него воплощением идеала Прекрасного.
«Да это, наверное, и естественно – каждый подросток, имеющий физический изъян, мнит себя тайно избранным. Не был исключением и я – я знал, что впереди меня ждет пока неведомая, но великая миссия.»«Cо смертью отца кончается мое отрочество. Но можно ли было назвать это отрочеством – меня самого поражало, насколько лишен я всех обычных человеческих чувств. Нет, «поражало», пожалуй, не то слово: поняв, что даже смерть отца не в состоянии вызвать у меня ни малейшей грусти, я впал в какое-то тупое оцепенение.»«Волны в этом месте ярились с особенной силой. Трепещущие и разбухшие, они бились о берег, а по их рваной поверхности хлестали струи дождя – мрачный ливень словно пытался пронзить неспокойное море. Ветер же отшвыривал стену дождя на дикие скалы. Белые камни почернели, заляпанные темной влагой.»«Жизнь моя так же измята и морщиниста, как эта белая ткань. Но ткань сияет на солнце, несмотря на морщины! Может быть, и я?..»«Меня волновал, не давая покоя, только один вопрос: что есть Прекрасное? Я не думаю, что в том мрачном направлении, которое приняли мои мысли, повинна война. Видимо, это неизбежно: человек, думающий только о Прекрасном, не может не погрузиться в бездну горчайших раздумий. Так уж, очевидно, устроен человек.»«Беспокойство по поводу смысла жизни – это роскошь, позволительная тем, кто не в полной мере ощущает себя живущим на белом свете.»«Чем чище выведенная порода, тем меньше сопротивляемость болезням. Так, может, и Цурукава, состоявший из одних лишь чистейших частиц, не обладал защитой против смерти? Если моя догадка верна, то мне обеспечено исключительное долголетие, будь оно проклято.»«Что ни говори, мне недоставало того уверенного символизма, которым была исполнена жизнь Цурукавы. Вот почему я испытывал в этом юноше такую нужду. Больше всего я завидовал одному: Цурукаве удалось закончить свой жизненный путь, нисколько не утруждая себя тяжким бременем сознания своей исключительности или, по крайней мере, исключительности возложенной на него миссии. Вот я ощущал себя не таким, как все, и это чувство лишало мое существование символизма, возможности, подобно Цурукаве, представлять собой аллегорию чего-то вне себя; жизнь моя утратила широту и сопричастность, я оказался обреченным на вечное, неизбывное одиночество. Как странно. Я не мог чувствовать себя солидарным ни с кем и ни с чем – даже с небытием.»«Мелкое воровство настроило меня на радостный лад. Все мои встречи с Касиваги неминуемо вели к небольшим грехам, маленьким святотатствам и крошечным подлостям, и каждое такое падение приносило мне радость, но я вовсе не был уверен, что увеличение масштабов этих падений будет прямо пропорционально росту наслаждения.»«Никогда еще не доводилось мне видеть лица, на котором было бы написано такое пренебрежение к бренному миру. Настоятель по уши погряз в блуде, стяжательстве и прочих грехах и при этом всей душой презирал жизнь! Я почувствовал тошнотворное отвращение, словно коснулся теплого и розовощекого трупа.»«Я уже говорил и повторяю снова: основой самого моего существования была убежденность, что я недоступен ничьему пониманию.»«Нельзя вывести с корнем то, что смертно, но не так уж трудно истребить нетленное.»«Они и понятия не имели, что рядом с самым невинным видом греет руки будущий преступник, – эта мысль изрядно меня веселила.»«О, как отчетливо я сознавал: душа может сколько угодно стремиться к возвышенному, но эти тупые и скучные органы, которыми набито мое тело, будут стоять на своем и мечтать о пошлом и обыденном.»
После смерти отца Мидзогути поступает в школу при буддийской академии Риндзай, где расположен знаменитый Золотой Храм, который считается одним из выдающихся архитектурных шедевров Киото. Со временем этот Храм начинает занимать всё больше места в его мыслях, становясь для него воплощением идеала Прекрасного.
Из всех моих чувств только ненависть была неподдельной, ибо кто заслуживал ненависти более меня самого?
После смерти отца Мидзогути поступает в школу при буддийской академии Риндзай, где расположен знаменитый Золотой Храм, который считается одним из выдающихся архитектурных шедевров Киото. Со временем этот Храм начинает занимать всё больше места в его мыслях, становясь для него воплощением идеала Прекрасного.
Главная ловушка, в которую обязательно попадает урод, – это не отказ от противопоставления себя миру, а слишком уж большое увлечение этим противопоставлением. Вот что делает урода неизлечимым…
После смерти отца Мидзогути поступает в школу при буддийской академии Риндзай, где расположен знаменитый Золотой Храм, который считается одним из выдающихся архитектурных шедевров Киото. Со временем этот Храм начинает занимать всё больше места в его мыслях, становясь для него воплощением идеала Прекрасного.
Красотка не могла себе представить, что её можно не любить.
После смерти отца Мидзогути поступает в школу при буддийской академии Риндзай, где расположен знаменитый Золотой Храм, который считается одним из выдающихся архитектурных шедевров Киото. Со временем этот Храм начинает занимать всё больше места в его мыслях, становясь для него воплощением идеала Прекрасного.
...беспокойство по поводу смысла жизни- это роскошь, позволительная тем, кто не в полной мере ощущает себя живущим на белом свете.
После смерти отца Мидзогути поступает в школу при буддийской академии Риндзай, где расположен знаменитый Золотой Храм, который считается одним из выдающихся архитектурных шедевров Киото. Со временем этот Храм начинает занимать всё больше места в его мыслях, становясь для него воплощением идеала Прекрасного.
Труднее всего мне давался первый звук слова, он был вроде ключа от той двери, что отделяла меня от других людей, и этот ключ вечно застревал в замочной скважине. Все прочие свободно владели своей речью, дверь, соединяющая их внутренний мир с миром внешним, всегда была нараспашку, и вольный ветер гулял туда и обратно, не встречая преград. Мне же это навсегда было заказано, мне достался ключ, изъеденный ржавчиной.
После смерти отца Мидзогути поступает в школу при буддийской академии Риндзай, где расположен знаменитый Золотой Храм, который считается одним из выдающихся архитектурных шедевров Киото. Со временем этот Храм начинает занимать всё больше места в его мыслях, становясь для него воплощением идеала Прекрасного.
Калеки, по-моему, чем-то похожи на красивых женщин. И те и другие устали от вечно обращенных на них взглядов, они пресыщены постоянным вниманием, они затравлены этим вниманием и открыто отвечают взглядом на взгляд. Кто не отводит глаз, тот выигрывает.
После смерти отца Мидзогути поступает в школу при буддийской академии Риндзай, где расположен знаменитый Золотой Храм, который считается одним из выдающихся архитектурных шедевров Киото. Со временем этот Храм начинает занимать всё больше места в его мыслях, становясь для него воплощением идеала Прекрасного.