Три вещи я люблю, - говорю я ей. - Я люблю желанный сон, что приснился мне однажды, я люблю тебя и этот клочок земли. - А что ты больше всего любишь? - Сон.
Я хороню тебя, Ева, смиренно целуя песок на твоей могиле. Густая, алая нежность, заливает меня, когда я вспоминаю тебя.
Девушка сидела в каменной башне. Она любила одного господина. Отчего?
Спроси у росы, спроси у ночной звезды, спроси у создателя жизни; а больше
никто тебе не ответит. Тот господин был хорош с нею, он любил ее, но время
шло, и в один прекрасный день он увидел другую, и чувства его
переменились.
Словно юноша, любил он ту девушку. Он говорил ей. "Ты моя ласточка", он
говорил: "Ты моя радость" - и как горячо она обнимала его. Он сказал:
"Отдай мне свое сердце!" И она отдала. Он говорил: "Можно, я попрошу тебя
кой о чем, любимая?" И, не помня себя, она отвечала: "Да". Все отдавала
она ему, а он ее не благодарил.
Другую любил он, словно раб, словно безумец и нищий. Отчего? Спроси
пыль на дороге, спроси у ветра в листве, спроси непостижимого создателя
жизни; а больше никто не ответит. Она не дала ему ничего, нет, ничего она
не дала ему, а ан ее благодарил. Она сказала: "Отдай мне свой покой и свой
разум!" И он опечалился только, что она не попросила у него и жизни.
А девушку заточили в башню...
- Что ты делаешь, девушка? Чему улыбаешься?
- Я вспоминаю, что было десять лет назад. Я тогда встретила его.
- Ты все его помнишь?
- Я все его помню.
А время идет...
- Что ты делаешь, девушка? И чему улыбаешься?
- Я вышиваю на скатерти его имя.
- Чье имя? Того, кто запер тебя?
- Да, того, кого я встретила двадцать лет назад.
- Ты все его помнишь?
- Я помню его, как и прежде.
А время идет...
- Что ты делаешь, узница?
- Я старюсь, глаза мои больше не видят шитья, я соскребаю со стены
известку. Из этой известки я вылеплю кувшин ему в подарок.
- О ком ты?
- О своем любимом, о том, кто запер меня в башне.
- Не тому ли ты улыбаешься, что он тебя запер?
- Я думаю, что он скажет. "Поглядите-ка, - он скажет, - моя девушка
послала мне кувшин, за тридцать лет она меня не забыла".
А время идет...
- Как, узница, ты сидишь сложа руки и улыбаешься?
- Я старюсь, я старюсь, глаза мои ослепли, я могу только думать.
- О том, кого ты встретила сорок лет назад?
- О том, кого я встретила, когда была молодая. Может, с той поры и
прошло сорок лет.
- Да разве ты не знаешь, что он умер? Ты бледнеешь, старая, не
отвечаешь, губы твои побелели, ты не дышишь...
Я поспешил к себе и взялся осматривать своей лучший костюм. Я почистил его, привел в порядок, в нескольких местах он прохудился, я плакал и штопал дыры.
Любовь - это первое слово создателя, первая осиявшая его мысль. Когда он сказал: "Да будет свет!" - родилась любовь. Все, что он сотворил, было прекрасно, ни одно свое творение не хотел бы он вернуть в небытие. И любовь стала источником всего земного и владычицей всего земного, но на всем ее пути - цветы и кровь, цветы и кровь.
Осенью часто смотришь, как падают звезды. Сидишь один-одинешенек, и думаешь: неужели это разрушился целый мир? Целый мир кончился прямо у меня на глазах? И я, я сподобился увидеть, как умерла звезда!
Мне нужно жить в лесу. Мне тут хорошо; мой стол сама земля, когда я ем, и не надо садиться и вскакивать со стула; я не опрокидываю стаканов. В лесу я волен делать все, что хочу, могу лечь навзничь и закрыть глаза, если захочется; и говорю я все, что хочу. Часто ведь хочется что-то сказать, сказать вслух, громко, а в лесу слова идут прямо из сердца...
— Что у тебя с глазами? Они совсем красные. Ты плакал? — Нет, — отвечал он смеясь. — Я слишком пристально вглядывался в свои сказки, а там очень яркое солнце.
Месяц этот пролетел так быстро. А вот ночи иной раз выпадают долгие, и я решаюсь намочить картуз в ручье и просушить его, чтоб как-нибудь скоротать время.
Ночи совсем не стало, солнце только ныряло в море и тут же выкатывалось опять, красное, свежее, будто вдоволь напилось глубокой воды.