языками за благо мира все трепаться горазды.
Лешек, взявши батюшку за руку, завопил:
- Папенька, не помирайте пока! У меня именины!
- А я говорила, - заметила Таровицкая, - что целовать надо. Целованные мужчины куда добрее нецелованных...
муж, чай, не таракан, сам собою не заводится.
- Я его люблю, - пожаловалась Дарья в умывальне. - Как думаешь, можно влюбиться с первого взгляда?
- Думаю, что если ты влюбилась, то значит, можно, - Лизавета тоже умылась.
- Маменька сказала бы, что это глупость и блажь, что... в мужа влюбляться надо.
- А если нету?
- Тогда завести и влюбляться.
- Я все равно не знаю, сумею ли...
- Никто не знает, - Димитрий отстранился. - Но это не значит, что нельзя попробовать.
Она до сих пор не простила. Поняла, вероятно, потому как обладала удивительной способностью понимать других людей, но вот прощение требует совсем иных душевных сил.
- И как? - осторожно поинтересовался Навойский, на всякий случай отступая к двери.
Норов у невесты был... неспокойным.
- Как? - Лизавета нахмурилась. - И вправду хочешь знать, как? А вот так... Его императорское Величество бдит.
- В смысле?
- Про смысл у своих спрашивай. Я тебе цитаты даю. Бдит о народном благе денно и нощно. Особенно, полагаю, нощно. Ночами оно вообще как-то бдеть сподручней. Особенно о народном благе...
- Сколько я...
- Спала? Да уже месяц почитай...
Месяц? Так не бывает, чтобы месяц, чтобы...
- Я уже тебя целовал и целовал, а ты не просыпалась.
- Плохо старался, - буркнула Лизавета.
- Хорошо старался! Но приличия мешали...
Навойский кивнул и сгреб Лизавету в охапку, сказал на ухо:
- Я сказал твоей тетке, что ты моя невеста...
...теперь только бежать... в том числе от тетки. И лучше, если за границу.