Мои цитаты из книг
–Чтобы снова населить мир? – Он медленно, спокойно покачал головой. – Нет. Пусть Джим будет последним. Когда он состарится и умрет, пусть мир принадлежит лошадям и коровам, бурундукам и паукам. Они без нас не пропадут. А потом когда-нибудь другой род, умеющий сочетать естественное счастье с естественным любопытством, построит города, совсем не такие, как наши, и будет жить дальше.
День был настолько свеж, насколько его может сделать растущая трава, стремительно летящие облака и неуверенное порхание мотыльков вокруг. Этот день творило молчание пчел, цветов, океана и земли. Но это молчание — это была не обычная тишина, нет, это была игра движения, дрожи, мигания, надувания, подъема и падения, при котором каждый придерживался своего часа и ритма. Как обычно, ласково светило Солнце, как оно светило и раньше, и будет светить всегда в будущем, океан все так же неустало воевал с...
Оставить землю и море, и все что растет — цветы, траву, плодовые деревья. И животные тоже пусть остаются. Все оставить, кроме человека, который охотится, когда не голоден, ест, когда сыт, жесток, хотя его никто не задевает.
День был настолько свеж, насколько его может сделать растущая трава, стремительно летящие облака и неуверенное порхание мотыльков вокруг. Этот день творило молчание пчел, цветов, океана и земли. Но это молчание — это была не обычная тишина, нет, это была игра движения, дрожи, мигания, надувания, подъема и падения, при котором каждый придерживался своего часа и ритма. Как обычно, ласково светило Солнце, как оно светило и раньше, и будет светить всегда в будущем, океан все так же неустало воевал с...
Оставить землю и море, и все что растет — цветы, траву, плодовые деревья. И животные тоже пусть остаются. Все оставить, кроме человека, который охотится, когда не голоден, ест, когда сыт, жесток, хотя его никто не задевает.
День был настолько свеж, насколько его может сделать растущая трава, стремительно летящие облака и неуверенное порхание мотыльков вокруг. Обычный новый, живой день на Земле. Только людей уже не было. Остались только трое — он, она и их семилетний сын...
Оставить землю и море, и все что растет — цветы, траву, плодовые деревья. И животные тоже пусть остаются. Все оставить, кроме человека, который охотится, когда не голоден, ест, когда сыт, жесток, хотя его никто не задевает.
День был настолько свеж, насколько его может сделать растущая трава, стремительно летящие облака и неуверенное порхание мотыльков вокруг. Этот день творило молчание пчел, цветов, океана и земли. Но это молчание — это была не обычная тишина, нет, это была игра движения, дрожи, мигания, надувания, подъема и падения, при котором каждый придерживался своего часа и ритма. Как обычно, ласково светило Солнце, как оно светило и раньше, и будет светить всегда в будущем, океан все так же неустало воевал с...
- Наверно, да, - ответил он. - Без насилия. Просто все исчезнет с лица земли. Оставить землю, и море, и всё, что растет - цветы, траву, плодовые деревья. И животные тоже пусть остаются. Всё оставить, кроме человека, который охотится, когда не голоден, ест, когда сыт, жесток, хотя его никто не задевает.
День был настолько свеж, насколько его может сделать растущая трава, стремительно летящие облака и неуверенное порхание мотыльков вокруг. Этот день творило молчание пчел, цветов, океана и земли. Но это молчание — это была не обычная тишина, нет, это была игра движения, дрожи, мигания, надувания, подъема и падения, при котором каждый придерживался своего часа и ритма. Как обычно, ласково светило Солнце, как оно светило и раньше, и будет светить всегда в будущем, океан все так же неустало воевал с...
- Наверно, да, - ответил он. - Без насилия. Просто все исчезнет с лица земли. Оставить землю, и море, и всё, что растет - цветы, траву, плодовые деревья. И животные тоже пусть остаются. Всё оставить, кроме человека, который охотится, когда не голоден, ест, когда сыт, жесток, хотя его никто не задевает.
День был настолько свеж, насколько его может сделать растущая трава, стремительно летящие облака и неуверенное порхание мотыльков вокруг. Обычный новый, живой день на Земле. Только людей уже не было. Остались только трое — он, она и их семилетний сын...
- Наверно, да, - ответил он. - Без насилия. Просто все исчезнет с лица земли. Оставить землю, и море, и всё, что растет - цветы, траву, плодовые деревья. И животные тоже пусть остаются. Всё оставить, кроме человека, который охотится, когда не голоден, ест, когда сыт, жесток, хотя его никто не задевает.
День был настолько свеж, насколько его может сделать растущая трава, стремительно летящие облака и неуверенное порхание мотыльков вокруг. Этот день творило молчание пчел, цветов, океана и земли. Но это молчание — это была не обычная тишина, нет, это была игра движения, дрожи, мигания, надувания, подъема и падения, при котором каждый придерживался своего часа и ритма. Как обычно, ласково светило Солнце, как оно светило и раньше, и будет светить всегда в будущем, океан все так же неустало воевал с...
Цветы качались, и пчелы маленькими каскадами золотого дождя падали на клевер.
День был настолько свеж, насколько его может сделать растущая трава, стремительно летящие облака и неуверенное порхание мотыльков вокруг. Обычный новый, живой день на Земле. Только людей уже не было. Остались только трое — он, она и их семилетний сын...
У нас одна обязанность – быть счастливыми.
День был настолько свеж, насколько его может сделать растущая трава, стремительно летящие облака и неуверенное порхание мотыльков вокруг. Обычный новый, живой день на Земле. Только людей уже не было. Остались только трое — он, она и их семилетний сын...
День был соткан из тишины, но она вовсе не была немой, ее создавали пчелы и цветы, суша и океан, все, что двигалось, порхало, трепетало, вздымалось и падало, подчиняясь своему течению времени, своему неповторимому ритму.
День был настолько свеж, насколько его может сделать растущая трава, стремительно летящие облака и неуверенное порхание мотыльков вокруг. Обычный новый, живой день на Земле. Только людей уже не было. Остались только трое — он, она и их семилетний сын...