Сваты? Ко мне? Да бабушка их сейчас в печи запечет. Она на расправу быстра. Или проклянет так, что не обрадуешься. Быстрей! Надо бежать, спасать людей, бабушку корнем валерианы отпаивать. А то и до беды недалеко.
– Ну так всем известно, что единороги только с невинными девами…
А вот самой интересно, что чудо-лошадки с теми девами делают? Разговоры разговаривают? Рога свои витые раздают? В шахи играют? Да ладно, на месте разберемся. Я ж и по беседам, и по играм – самая что ни на есть мастерица…
– Короче, совпало все, – буркнула я, сворачивая со скользкой темы.
— Заклинания вызова для чего вообще составляют?! Языком потрепать?! Блюдечко — непростое, яблочко — наливное! Где? Мой? Сидр?! — проорала Иравари, как дикая кошка по весне.
— Ты даже не представляешь, какая ты умница!
И продолжил, еще до того, как я успела удовлетворенно разулыбаться:
— На месте Славислава я бы тебя на главной площади сжег.
Ведь что такое скука? Это лень разума, пустота, которой не может быть внутри высокоорганизованного существа.
Иногда я думаю, что только по своему чудовищному самомнению человечество воображает, будто мироздание - всего лишь подмостки, воздвигнутые для его спеси.
Высшая мудрость - в примирении с действительностью.
Почему люди, которым есть что сказать, не желают научиться говорить членораздельно? Это так же бессмысленно, как переливать драгоценную влагу через трубку с прикрученным краном, отвернуть который можно без всякого труда.
Профессор Маррей обратился с несколькими глубокомысленными замечаниями к своему белому галстуку и графину с водой, затем шутливо подмигнул серебряному канделябру, стоявшему по правую его руку, и опустился в кресло.
Я чувствую, что у вас что-то брезжит в мозгу, так давайте же терпеливо раздувать эту искру.
— Вы обогащаете меня опытом! — крикнул он. — Границы человеческой тупости гораздо шире, чем я думал! У вас умственный застой! Поразительно!