Очень удобно рассуждать о нормах святости и морали, когда ничего этому особо не мешает. Ведь человек – такая сволочь, приспосабливается ко всему. И то, что неправильно для одного, становится совершенно нормальным для другого. Вот и я приспособился. И не считаю нужным притворяться кем-либо иным. Если я в чём-то нуждаюсь, я просто беру это. Примерно так я рассуждал…
Уставилась с сомнением на его обнажённое тело, прикрытое одними лишь плавками. И вот зря я это сделала… ибо засмотрелась, да. Взгляд так и впился в капли воды, скользящие по смуглой шее, переходящей в широкие плечи, накаченную грудь, живот… Матерь божья, за что ж ты так со мной, своей рабой грешной?!
– Настоящий мужик не боится проиграть своей женщине!
Попой чую! А попа – такая штука, всегда неприятности на свои оба полупопия за километр ощущает.
Все мы рождаемся невинными безгрешными детками. Но кто эту невинность сохраняет до конца дней своих? Она быстро теряется в рамках жестокой реальности.
-- Мужчины полигамны. Успешные мужчины – тем более не считают себя обязанными ограничиваться каким-либо рамками, – продолжила мама. – Зачем? Когда они могут получить от жизни всё. В буквальном смысле.
— Где ж ты пропадал, бедовая голова? Я уж думала, что и тебя сгребли со всеми. Тут без тебя что было. Сколько народу перехватали. В шпионы все играют, увлеклися. Всех перепугали и сами настрахались. Везде им враг мерещится. Своих стали пачками... Так и думала: ну, моего Федю замели...
— За что же меня, тетя Поля?
— За то, что молодой — вот тебе одно. Разве этого мало? За то, что барышня твоя красавица и любит тебя — вот второе. Такое никогда не нравится. И еще — за то, что голова у тебя не чурбан какой и не горшок с говном — этого всего больше не любят. А от своей головы разве убежишь?
Трусость это не просто страх. Это страх, удерживающий от благородного, доброго поступка
Помнишь, что у Киплинга говорит закон джунглей? Сначала ударь, потом подавай голос.
Скандал порочит людей, но не общество. А вот уклонение, сокрытие скандала оберегает людей, но порочит общество.