Вот это про меня история: «Сделал гадость, на сердце радость». Знаю, что так нельзя. Я девочка, я должна быть леди и падать в обморок от слова «жопа», но я, блин, не такая. Я не могу позволить себя обидеть!
И сейчас, смотря на Рому, самоуверенного бандита, который может быть жестким и даже жестоким, понимаю, что человек не может быть плохим или хорошим, все определяет его отношение к тебе. А со мной Рома нежный и заботливый зверь, которого очень хочется приручить.
Я не привык к таким сборищам, я не привык к куче народа у меня дома, которые тискают моего пса и называют его плюшечкой, залезают в мой холодильник как в свой и нисколько не стесняются этого. Я не привык, но не могу сказать, что мне это не нравится.
Когда ты неделю проводишь под домашним арестом вкупе с угрозой твоей жизни, как-то начинаешь ценить и свежий воздух, и возможность передвижения, и даже толстых уток.
– Знаешь, как бывает, – вздохнула я, – можно жить с человеком полжизни и в критической ситуации узнать о нем много нового, а можно провести несколько дней вместе и пройти такое вот, – обвела я руками, стараясь показать, что же. Рома обнял меня, смотря мне в глаза.
Полюбить – так королеву, проиграть – так миллион.
Всему наступает конец – и слезам, и рыданьям; хрипнет голос, иссякают слезы, каменеет сердце.
– Поди же ты! Невелика вроде пташка, а сила у нее большая. Не люби, Христя, никого! Ну его к бесу! Покоя и сна лишишься, о еде забудешь, а под конец еще обдурят тебя, как меня, глупую.
Верти ими, пока ты молода и здорова. Немало наших слез выпили – пусть свои попробуют!
Нет ничего родного, близкого, что согревало бы сердце. Нет такого, о чем бы я могла сказать: это мое и никто его у меня не отнимет. Все чужие, и я всем чужая. Как птица, у которой нет пары, носится от дерева к дереву, чтобы укрыться темной ночью в чужом гнезде, так и я… Разве это жизнь? Разве об этом я мечтала?