Злость, ненависть и страсть – плохие советчики.
... иногда молчание может выразить больше, чем слова.
Не очаровывайся раньше времени, чтобы потом не разочароваться.
Темнота – это то, к чему мне следует привыкать. Темнота и отчаяние.
Да, мир несправедлив и очень жесток. Да, мне не повезло. Но слезы все равно ничего не смогут изменить.
Я приняла решение, пусть даже моя семья от меня отвернулась. Пусть даже останусь пустышкой. Но я по крайней мере буду знать, что сделала все от меня зависящее, чтобы изменить свою судьбу.
Когда не знаешь, что сказать, лучше всего обняться...
Иван скользнул взглядом по огромной, как танк, Тундре Самарова, припаркованной в десятке метров от них. Открыл дверцу своего Мерседеса и, с трудом протиснувшись внутрь, прищурился зло:
— Только не говори, будто тебе неизвестно, о чем говорят размеры машины относительно других… э-э-э… размеров её хозяина.
— И что же?
Она в открытую поддразнивала парня, но тот был слишком обижен на своего кумира, чтобы распознать это, а потому на полном серьезе заметил:
— Чем больше машина — тем меньше пенис у её обладателя. Габаритами тачки они как бы компенсируют недостающие сантиметры… там. Так что, если у тебя были какие-то виды на Самарова, будь уверена — ты абсолютно ничего не потеряла. А может, даже приобрела.
— Да пошел ты! Я не шучу, Самаров. Давай, вали отсюда… Хватит с меня.
Марк кивнул. Член болезненно пульсировал, упираясь в грубый шов на джинсах. Впереди его ждала адская ночка — что-то подсказывало Самарову, что на этот раз холодный душ ему не поможет.
— А вот и пойду, — кивнул он.
— Вот и иди.
— Наложу на себя руки…
— Значит, вот как теперь называется мастурбация?
Марк запнулся в пороге, обернулся. Заглянул в горящие праведным гневом глаза следующей за ним по пятам женщины и… засмеялся так, что затряслись стены. Черт. Она ему нравилась. Очень. Именно поэтому он и не стал спешить доводить дело до конца. Слишком сложным могло оказаться то, что на первый взгляд казалось простым.
— И можно у вас поинтересоваться, чем это вы занимаетесь?
— Добываю нам мясо на ужин, — Этери с гордостью вытянула вперед руку с зажатыми в ней куриными лапами и сдула упавшие на лицо пряди.
— И поэтому вы прикончили Олюшку?
Нехорошее предчувствие вновь подкатило к горлу.
— Олюшку?
— Ага! Ариша выкормила ее из цыплёнка и очень любила. Поверить не могу, что вы просто взяли и оттяпали ей башку!
— И что же… что же мне теперь делать?