Видел он великолепно и мгновенно замечал разницу между улыбкой и гневным оскалом, но ни та ни другая гримасы ничего не значили для существа, лишенного сочувствия, никогда не смеявшегося и не скалившегося, а потому не понимавшего чувств своих веселых или гневных собратьев.
Идиот был животным… тварью, слишком деградировавшей для того, чтобы жить среди людей. И большую часть своего времени он проводил животным вдали от других людей. И будучи животным, по лесу он передвигался с изяществом зверя. И убивал как животное: без радости и без ненависти. Как животное, ел все съедобное, что удавалось найти, и когда ел (если это случалось), ел досыта, но не более. И спал он, подобно животным, сном неглубоким и легким, противоположным человеческому сну, ибо человек спит, чтобы погрузиться в сон, а животное для того, чтобы проснуться от сна. Он был зрелым зверем: игры котят и щенят не занимали его. Не знал он шутки и радости. Настроение его менялось от ужаса к удовлетворению.
Младшую сестру даже не учили читать – только слушать и повиноваться. Ей не суждено было искать – лишь принимать. Знание было даровано ей только тогда, когда она оказывалась готовой принять его, и только отец и старшая сестра знали, когда настанет этот момент.
Я был чудовищем, но я познал законы нравственности. Ты тоже чудовище. И дело лишь за твоим решением.
Легко бросаться на монстра, когда ты сам чудовище, способное дышать огнем и рвать когтями, а на тебе броня, которую и танк не пробьет. А вставать перед оскаленной мордой, когда всего твоего оружия только палка – да, на это нужна отвага.
Мне стало грустно. Возвращаться было некуда и не к кому. От мамы осталась крошечная двушка, и жить там одной было невыносимо. Воспоминания густились пчелиным роем в каждом углу. Продать квартиру, переехать куда-нибудь в большой город – я слишком хорошо успела понять, что куда бы ты ни поехал, все равно возьмешь с собой себя.
Мы оба можем быть счастливы. Мы заслужили это счастье. Пускай у нас не будет душевных бурь и горячих чувств из любовных романов, которые больше похожи на истерические припадки – о них хорошо читать в книгах, а не проживать на своей шкуре.
Любить не больно, и мы будем любить. Хватит с нас горя.
Итак, Тильда. Что мы имеем? А имеем мы откровенно… хм-м-м… жопную ситуацию, да простит меня дядюшка за такие выражения. Благо его тут нет, а вот жопа очень даже есть.
Он же высокородный, он же интриган...такие не должны умирать на первом же препятствии! Его задача-героически сдохнуть в конце, и не меньше!
-Девушки как животные. Если хочешь завоевать благосклонность, то дай ей вкусненького. И снова дай