Посреди этого будничного мира он создал собственный мир -- рай ваятеля. Краски ни о чем ему не говорили. Он обожал форму, живую страсть плоти, трепетную игру нервов и мускулов. Ценитель позы и выражения, он рассматривал род человеческий с пластической точки зрения, прозревая за случайным -- духовное, предопределенное, вечное; жаждая интерпретировать -- уловить и не утратить ту частицу божественности, прекрасной или безобразной, что кроется в каждом из нас.