Воистину, если человеческая жизнь - это ирония судьбы, то умирание - это ухмылка дьявола!
Ибо твёрдо знаю, что Элизабет Ратленд-Сидни - самая что ни на есть святая дура, когда-либо зачатая на земле!
Не может быть предметом залога луна, солнце, воздух, и уж поверь, не может быть предметом залога жизнь, поскольку её отчуждение есть убийство - преступление гораздо более тяжкое, нежели невозврат займа. Поэтому договор залога, угрожающий жизни должника, ничтожен!
Вручил с поклоном, который вместил в себя не избыток почтительности, а океан жалости к собственным башмакам, долго, по пути ко мне, месившим густую, как тесто, грязь улиц Лондона; не всегда удачно миновавшим сточные канавы и лужи, в которых помоев было больше, нежели дождевой воды; затоптанным бесцеремонным простонародьем на площадях, где торговали и воровали, воровали и торговали - что, впрочем, почти одно и то же...
Уж лучше пусть умение радоваться гармонии бытия и благодарить Господа за эту обретённую наконец-то гармонию - остаётся тем единственным, чему следует обучаться: неустанно во все дни и ночи дарованного нам Им и наукой бессмертия!
Недаром, когда во время телефонного разговора о судьбе Мандельштама Пастернак предложил Сталину встретиться и поговорить о жизни и смерти, тот молча повесил трубку. Наверное, потому молча повесил, что, считая себя (а возможно, и будучи) великим вождём, вдруг понял: нечего ему сказать гениальному поэту!Ничего он не понимает в жизни и смерти, которыми распоряжается с чарующей лёгкостью, когда это касается других. Ничего он, брезгливо не любимый собственной матерью, не понимает в своей собственной жизни; а о собственной смерти знает только то, что будет трусливо убегать от неё, цепляясь за ту самую жизнь, в которой ничего не понимает.
Прошла любовь, завяли помидоры, ботинки жмут и нам не по пути.
Важна лишь суть. Зная суть, можно постигнуть смысл вещей, а значит, управлять ими.
Отец учил меня: “Встретишь врага, стреляй прямо в голову!”
– Петр, судя по тому, что с нами происходит, ваш Бог не участвует в нашей жизни, – сказал Юсуф, – разве допустил бы он то, что происходит?
Печален был взгляд
Прекрасной Елены.
Хоть сладко пел бард,
Но темные тени ложатся на клетку…
Подбрось же монетку!
Удача забыта здесь и сейчас,
Тиран отдает последний приказ…
Стихи забытого поэта Таррвании
— Что с ними творится? — несчастным голосом спросил Норман. — Неужели они хотят провести свой последний день так? — Может, они так провели всю свою жизнь, — заметил Ричард.
Люди умирают так, как жили...
Ричард не знал, что ответить. Но он обхватил ее рукой за плечи, а она прислонилась к нему. И одно он знал наверняка. Они сидят на крыльце вечером последнего дня. И хотя для этого нет никакой очевидной причины, они любят друг друга.
не обрекай меня на последний день без тебя
Господь опускает за нами изумительный занавес.
Если разделить чувства на составляющие, то мы получим совершенно понятные и определенные элементы. Ничего нового или удивительного не предстанет перед вашим взором. Подумайте об этом! Сколько времени и сил вы тратите зря, следуя за собственными фантазиями! Не лучше ли заняться чем-то более важным? Слова гениального химика. К сожалению, время не сохранило его имени
Хоть в груди бушует огонь, дым через нос не выпускай.
Я осуждающе посмотрела на доктора, но тот лишь смущенно поправил желтый ирокез. Не выйдет из него панка, ох, не выйдет. Ну что за розовое успокоительное с ягодным вкусом? Под такие новости дамам надо наливать чистый спирт!
– А как вести-то? За ручку? За что еще можно вести мужа в спальню я не озвучила. Но подумала и покраснела. – Как будет удобнее. Капитан, сам того не зная, дал мне полную свободу действий. Я вздохнула, собираясь с духом, после чего взяла его за... руку! Мы же приличные люди. Шенаи. Ай, да неважно!
– Скай Рон. Старший брат Гила Рона. Крыса, способная вернуть вас на ту захудалую планетку. – Лина Петрова. Жительница захудалой планетки. Учительница, способная научить вас манерам.
Не дано стряпухе милой О богах судить бессмертных.
Когда завтрак с божьей помощью закончился, было около четырехчасов.
Трудно хранить в доме сокровище, чтобы о нем не знали все кругом.
Быть может, мужество приходит с трудностью положения.