Он оборачивается на меня. На секунду оторопев, направляет руку. Он пытается меня глушить! Упс, ничего не получается. Сюрприз....
Чтож, похоже мы все теперь соперники.
Предательство — это самая отвратительная вещь, к которой может обратиться человек. Месть и то лучше. Там хотя бы отстаиваешь боль близкого, а здесь? Что здесь? Здесь нож в спину.
Такова жизнь. Люди помнят лишь плохое.
Есть одна прописная истина, и я, наконец, осознала её суть.
Нельзя никому доверять.
Все люди вокруг, все они — чужие. Нет близких, нет родных, нет важных. Есть просто те, кто рядом, и те — кто далеко. По сути, и у тех и у других, имеются огромные отличия. Но на самом деле, верить нельзя никому из них. И в этом главная их схожесть.
Естественно, в школу я опаздываю. Учительница по литературе не хочет впускать меня в кабинет. Отчитывает, поучает, в общем, расслабляется и получает удовольствие. Я стаю и терпеливо выслушиваю все её причитания, хотя в мыслях представляю, как подхожу и грубо ударяю её головой о стол. О, прекрасные мысли.
Я, словно нахожусь рядом с куском металла. Он такой холодный и опасный, что к нему страшно даже приблизиться. Однако если всё же пересиливаешь себя и прикасаешься — чувствуешь гладкую ровную поверхность, на которую можно опереться, и за которой можно спрятаться.
— Так что, — тянет сестра и выдыхает. — Так что не надо обвинять Лешу во всех смертных грехах. Он тебя предал, но он действовал, как обычный, ничем не примечательный человек: эгоистично и рационально — в свое благо.
— Но разве близкие люди не должны думать друг о друге? — нерешительно спрашиваю я, когда Карина идет к выходу. — Разве близкие люди не должны друг друга поддерживать? Мы ведь для того и рядом, чтобы помогать, придавать сил…
— Нет, Лия. — Сестра холодно смотрит на меня. — Близкие люди давным-давно перестали жить во благо друг друга. Каждый сам за себя. И от этого никуда не деться.
Знакомо ли людям ощущение паники?
Некоторые считают, что паника — это крики, необдуманные действия, ступор. Что это страх, недоумение, истерика. Они ошибаются.
Паника — это, когда ничего не соображаешь.
Я нахожусь в школе, слышу слова преподавателя, одновременно думаю о мести, и мечтаю о воскрешении Любимого. При всем при этом, мне кажется, что я реально способна осознавать смысл лекции, спокойно избавлюсь от врага, и без особо труда верну к жизни Максима.
Вот вам и паника. Я настолько сошла с ума, что допускала возможность невозможного. Я верила в чудо, верила в справедливость, и это медленно, но верно лишало меня рассудка.
Рада, что мама не ставит меня в рамки. Это позволяет быть свободной. Или освобождает время для того, чтобы попасть в неприятности.
Где-то появилось солнце, значит, где-то появилась тень.
Боль творит с людьми ужасные вещи. Но не испытывать её, значит не чувствовать, а не чувствовать - значит не жить.
Не дайте ночи пройти зря.
Главное - принять вызов: исход не так важен.
Леша был прав - живой выйти отсюда будет слишком сложно.
Если мне удастся выжить, это будет безумным везением.
Идти на перемирие - не мой конек.
Победа над самим собой - вот главная награда.
Не собираюсь тратить на тебя свое время.
Люблю тебя! С этого момента и в вечность...
Существовать и жить - разные вещи.
Не суди себя за прошлое. Ты там больше не живешь.
– Видишь ли, Володя, мне кажется, что если бы все вы, мыслящие люди, посвятили себя решению больших задач, то все эти твои вопросики, над которыми ты теперь бьешься, решились бы сами собой, побочным путем. Если ты поднимешься на шаре, чтобы увидеть город, то поневоле, само собою, увидишь и поле, и деревни, и реки… Когда добывают стеарин, то как побочный продукт получается глицерин. Мне кажется, что современная мысль засела на одном месте и прилипла к этому месту. Она предубеждена, вяла, робка, боится широкого, гигантского полета, как мы с тобой боимся взобраться на высокую гору, она консервативна.
Как-то мы, пишущие, сидели в Татарском ресторане. Я рассказал, что недавно я был в Ваганьковском кладбище и видел могилу Владимира Семеныча. Могила была совершенно заброшена, сравнялась уже почти с землей, крест повалился; необходимо было привести ее в порядок, собрать для этого несколько рублей…Но меня выслушали равнодушно, не ответили ни слова, и я не собрал ни копейки. Уже никто не помнил Владимира Семеныча. Он был совершенно забыт.
опсихопатилась до мозга костей