– Милый друг мой, – часто говорил мне ее брат, вздыхая и красивым писательским жестом откидывая назад волосы, – никогда не судите по наружности! Поглядите вы на эту книгу: она давно уже прочтена, закорузла, растрепана, валяется в пыли, как ненужная вещь, но раскройте ее, и она заставит вас побледнеть и заплакать.
- Скучно глядеть на тебя! - продолжала сестра. - Вагнер из "Фауста" выкапывал червей, но тот хоть клада искал, а ты ты ищешь червей ради червей...
Быть может, человек ошибается, думая, что он обязан и имеет право бороться со злом, так же, как ошибается, думая, например, что сердце имеет вид червонного туза.
Когда я видел его чистенькую, худощавую фигурку, большой лоб и длинную гриву, когда вслушивался в его речи, то мне всякий раз казалось, что его писательство, независимо от того, что и как он пишет, свойственно ему органически, как биение сердца, и что еще во чреве матери в его мозгу сидела наростом вся его программа.
Поглядите вы на эту книгу: она давно уже прочтена, заскорузла, растрепана, валяется в пыли, как ненужная вещь, но раскройте ее, и она заставит вас побледнеть и заплакать.
Авторское чувство злопамятно, неумолимо, не знает прощения, а сестра была первая и единственная, которая обнажила и растревожила это беспокойное чувство, похожее на большой ящик с посудой, которую распаковать легко, но уложить опять, как она была, невозможно.
…если бы все вы, мыслящие люди, посвятили себя решению больших задач, то все эти твои вопросики, над которыми ты теперь бьешься, решились бы сами собой, побочным путем. Если ты поднимешься на шаре, чтобы увидеть город, то поневоле, само собою, увидишь и поле, и деревни, и реки...
Папа всегда говорил, что любовь - это боль. И я ему верила.
То, что мы сейчас воспринимаем как должное, может однажды стать чудом и загадкой для наших потомков.
Не вините себя, то не соответствуете чужим ожиданиям.
Он сказал мне, чтобы я успокоился. И я испугался. Потому что, когда так говорят, всегда бывает больно.
Только королю разрешено пить из вены. Причём только из вены его кровавой невесты.
Ты что вообще не понимаешь, что происходит?! Красный дождь охотится за тобой!!!
Моё сердце давно разбито, а теперь он какбуд- то растоптал его осколки. Превратил их в пыль.
Чем дольше он смотрел на меня, тем сильнее билось моё сердце. Хотелось близости с ним.
- Бенедикт, мне...
Он резко подошёл ко мне, схватил за шею и прижал к стене. Грозно сказал:
- Будешь говорить только тогда, когда я разрешу!
Любого, кто попадал сюда ожидали либо пытки, либо казнь. Либо и то, и другое.
Я прекрасно понимала, что вчера произошло. Брат предал меня, отравил моё шампанское.
Принесите мне нож, если он не говорит, то пускай хотя-бы покричит!
- Ты чудовище!
- За твоё преступление гибнут невинные люди. И кто из нас чудовище?
"Знаешь в чем плюс вампирской крови? Вас - людей она исцеляет."
Мало какому даже самому рассудочному человеку не случалось порой со смутным волнением почти уверовать в сверхъестественное, столкнувшись с совпадением настолько поразительным, что разум отказывается признать его всего лишь игрой случая.
Вообще следует помнить, что наши газеты думают главным образом о том, как создать сенсацию, а не о том, как способствовать обнаружению истины. Последнее становится их задачей, только если это способствует достижению первой и главной их цели.
Одна из частых и отнюдь не наименьших ошибок подобного рода расследования заключается в том, что расследуется только самый факт, а все опосредствованно или косвенно с ним связанное полностью игнорируется.
Есть идеальные сочетания событий, которые развертываются параллельно фактически происходящим. Совпадают они редко. Люди и обстоятельства, как правило, искажают идеальную последовательность событий, и в той же мере, в какой она искажена, и последствия их оказываются уже не теми, какими могли бы быть.