Сколько лет ты собираешься жить в страхе? И бояться будущего?
Выглядишь настолько пресно, что в пору библии продавать.
-Я переночую в городе.
-Нет, я сказал все ночи ты проводишь тут!
-Может быть я переношусь не в будущее, а прошлое? И ребёнок в колыбели не мой, а.... ты?
-Спрашиваю 103 раз! ТЫ ВЫЙДЕШЬ ЗА МЕНЯ?!
- И что будешь делать на свободе?
- Какой свободе? Вон видишь за домом два надзирателя шатается...
- Из Кайлеба телохраните так себе. Я столько бы мог с тобой сегодня ночью сделать...
-Пойди подготовь пока дядю к новости.
-Какой?
-О том, что мы вместе. Какой еще.
-Ты нарушила запрет! Что он сделал с тобой?
-Ничего.. Он.. Он не тронул меня.
- Что?
- Он послушал меня, я запретила ему.
Чтобы не сидело внутри моего любимого, оно разумное.
Почему меня так злит его желание пожениться? Предложил и предложил...
Потомучто я хочу по - любви.
У меня есть хобби, неблагодарное конечно, спасать людям жизнь.
Врач должен считать себя богом! Он - верховный жрец в современном обществе. И заслужил этот статус.
Я не желаю полагаться на защиту общества и вверять свою судьбу тем, чье единственное умение - хитростью заставить кучку других людей заставить голосовать за себя.
Порой самые страшные несчастья приносят внезапные плоды.
В своем городе я постараюсь ограничить трафик только цветными. Они лучшие покупатели, к тому же, самые беспроблемные. Да и вообще, они как животные: не уважают ни жен, ни родных, ни себя. Пусть продают душу за наркотики.
— Это и есть Истина? — спросил я. — Да, сэр, — сказал Франклин. — Это когда смотришь на мир по-иному. Стоит только увидеть Истину, по-настоящему увидеть, — и все становится возможным. Но на Земле это называли гал... галлюцинацией. Сказали, чтобы я прекратил гипнотизировать людей и...
— Зачем же ты приехал на Марс? — спросил я. — Я вам объясню, — сказал Франклин. — На Земле приходится поступать, как все люди. Надо думать, как все, и делать, как все, не то окажешься под замком.
Любовь многолика, как Агапэ, так и Эрос, и я хотела доказать свою любовь к Стивену, делая для него все возможное, но иногда эта любовь так запутывалась в сетях тревоги из-за ответственности за него, что было трудно понять, где заканчивалась забота и начиналась любовь.
«Краткая история времени» была выражением триумфа Стивена над силами природы, болезни, паралича и самой смерти. Это был триумф, в котором участвовали мы оба, напоминающий страстную борьбу и пьянящие победы первых лет нашего брака.
Его узнавали повсюду: толпы людей останавливались и аплодировали ему на улице.
Я описала метания между сверкающими вершинами блистательного успеха и черным болотом обострившегося заболевания и нашего отчаяния, с очень короткими ровными отрезками пути между ними.
Наши судьбы были так крепко связаны узами времени, что он никогда не стал бы мне безразличен, какими бы сложными ни были обстоятельства жизни обездвиженного гения, сделавшие его таким незаурядным.
Наш брак и та огромная сложная конструкция, в которую он превратился, определил всю мою взрослую жизнь, став итогом моих самых важных достижений: продолжение жизни Стивена, дети, семья и дом. Это была длинная история наших совместных сражений с его болезнью и история его успеха наперекор всему.
Было бесполезно пытаться говорить о том, что, вопреки отчуждающему безумию физики и истощающим непрестанным требованиям болезни, я честно старалась быть Стивену хорошей женой; что, несмотря на все виды терапии, медицинское оборудование и ораву сиделок, несмотря на обилие научных работ, уравнений и совещаний, я честно старалась делать все, что было в моих силах, какой бы исковерканной ни стала моя собственная жизнь.