Послышались шаги — но только одного человека, и Насуада, скосив глаза, увидела, что это Муртаг. Он был без маски и казался чрезвычайно мрачным.
Первым делом он избавил ее от боли. Облегчение, которое она при этом испытала, граничило с экстазом. За всю свою жизнь она не испытывала ощущения столь же приятного, как то, которое возникало, когда исчезала эта жгучая боль. У нее даже дыхание перехватило.
— Спасибо, — благодарно прошептала она.
Муртаг кивнул, отошел к стене и уселся на том же месте, что и в первый раз.
На ней было красивое желтое платье. В правой руке она держала хрустальный бокал с вином, ощущая на языке густой вишневый привкус этого вина. С запада дул приятный легкий ветерок. В теплом воздухе по-домашнему пахло только что вскопанной землей…
— Ах, вот ты где! — услышала она у себя за спиной голос Муртага и обернулась к нему.
Муртаг подошел к ней и положил руку на ее обнаженное плечо. И ей этот интимный жест показался совершенно обычным.
Если у тебя время от времени не появляется несколько врагов, значит, ты трус или ещё что похуже.
Именно воображение порой превращает стойких людей в трусов. Именно воображение, а вовсе не страх, как считает большинство.
Всякая армия - это ненасытный голодный зверь, который способен рассыпаться на составляющие, если в тысячи его прожорливых пастей регулярно не бросать огромное количество пищи.
Эрик, наверное, целый час рассказывал Эрагону о том, на какие хитрости и маневры ему пришлось пойти, прежде чем кланы гномов собрали свою армию и двинулись на помощь варденам. Эти клан всегда враждовали между собой, о чем Эрагону было прекрасно известно, и он понимал, как трудно было Орику, даже будучи королем, добиться их подчинения.
-Это все равно что пасти слишком большую стаю гусей, - сказал гном. - Они всегда норовят пойти туда, куда хочется им самим, создают невыносимый шум и готовы ущипнуть тебя за руку, как только им представится такая возможность.
Первое правило охоты: не выслеживай добычу, пока не убедишься, что это действительно добыча, иначе сама легко в чью-то добычу превратишься.
Дети, как говорится, наше общее благословление, хоть я лично этой точки зрения и не разделяю, ибо на собственном опыте убедился: дети ничуть не менее жестоки и мстительны, чем взрослые. У них просто пока не хватает сил, чтобы подчинить своей воле других.
"Оставь мертвых земле. Они существуют не для нас."
"Пойми, Сапфира: на эту гору я должен взобраться сам!" Уголки ее губ чуть изогнулись: "А зачем взбираться самому, если туда можно взлететь? Ты никогда никуда не доберешься до вершины на этих своих коротеньких подпорках, которые вы именуете ногами".
Воображение, если оно чрезмерно активно, и превращает стойких людей в трусов.
Всякое мастерство, прежде всего, должно зависеть от стремления самого человека, а не от усилий его наставника.
Путь воина - это путь познания. Ты можешь проявить гнев, но должен сражаться с помощью знаний, при этом не теряя самообладание от гнева. Иначе боль и разочарование будут твоей единственной наградой.
Воин, способный легче других приспособиться к неожиданному, - это воин, который и проживет дольше других.
Лучше видеть широко, чем слишком близко. Нельзя позволять ничему конкретному - в данной местности или в данной ситуации - отвлечь тебя, ибо тем самым ты позволишь противнику застать тебя врасплох.
Понимание не приносит облегчения.
Невозможно прожить жизнь без единой ссадины. Получая синяки, мы набираемся опыта, учимся соразмерять наши безумные желания и наши возможности.
Череда событий - это и есть смысл жизни.
Уродство - это взятый с минусом идеал прекрасного.
Все в этом мире будет «не так» до тех пор, пока не восстановится нормальный ход вещей.
Кроме того, Эрагон старался поменьше находиться рядом с Арьей: даже когда она просто оказывалась поблизости, он постоянно чувствовал себя не в своей тарелке.
Чтож лучше дать клятву честному глупцу, чем лживому мудрецу
Земля - штука особенная. Если о ней позаботится, то и она позаботится о тебе.
Ты, главное, не забывай о реальной действительности, не позволяй мечтам о будущей лучшей жизни тебя убаюкать, ибо, если ты это допустишь, другим ничего не будет стоить обмануть тебя.
«А у меня есть новое название для боли».
«Да? Какое же?»
«Стиратель. Потому что во время приступов она стирает все, и больше ничего для тебя не существует – ни мыслей, ни чувств. Только желание избавиться от боли. А когда Стиратель становится особенно силен, то уничтожает и все, что делает нас личностями, превращая в жалкие существа с самыми примитивными инстинктами, преследующими одну-единственную цели: спастись от этого ужаса».