Мой дядя, брат отца, сражался в Бирме и вернулся мучимый одним-единственным вопросом: почему ему никто раньше не сказал, что белый человек не бессмертен?
Гражданская война - одно название, где ты здесь видел граждан?
Дедушка говорил: если хуже некуда, дальше будет только лучше.
Смерть-абсолютное знание, но страшно не представлять заранее, что именно тебе откроется.
Война идет для всех, и каждый решает для себя, меняться ему или нет.
— Мы никогда по-настоящему не помним о смерти. Мы жили бы совсем иначе, если б помнили, что все умрем. Все мы умрем.
Если во имя Бога они так искренне заботятся о людях, в Бога стоит верить.
Люди принципов не ищут помощи у высокопоставленных друзей.
Просто дай себе право на счастье. Быть несчастной - твой собственный выбор, а что ты будешь делать со своим несчастьем? Питаться им?
— На все, что тебе будут рассказывать в школе об Африке, есть два ответа: правдивый — и тот, что нужен на экзамене. Ты должен читать книги и знать оба ответа.
Память у меня в сердце. Память - не в вещах, которые могут вынести из дома чужие люди.
– Да как же это вы живете? Да поглядите вы на себя! – накинулся поп на своих духовных овец. – Лукерья надысь Агафьиных цыплят заманила в корыто с водой и утопила всех. Потому-де у Агафьи куры вдвое несут яичек, чем у нее, у Лукерьи. Митрофан печку Втору с «бесами» сложил: Втор поднес Митрофану четверть зеленого вина, а Митрофан целое ведро просил, вот и устроил каверзу – между кирпичами бутылку замуровал. О люди, люди! У Васьки Мишка собаку уморил, Васька у Мишки за собаку погромил ульи. Полька била Наташку за жениxa, Наташка у Польки корову тайно выдаивала, прямо на землю. А теперь и в церковь не к Богу идут, но чтоб творить порчу. Опомнитесь! Вы же люди! Звери и те так не живут промеж собой. Господи, да полюбите же вы сами себя, люди!
Кто пригубил из ковша, на котором начертано «власть», тот человек пропащий. От вина можно отстать, и о женщинах можно забыть, не забудешь сам – старость поможет, а от жажды властвовать даже смертный одр не защитит.
Но есть вещи, которые нужно делать, иначе ты не человек, а лишь маленькая кучка дерьма.
– Маттиас, ты никогда никого не боишься? – спросил я, когда стражник скрылся из виду. – Ясное дело, боюсь, – ответил Маттиас. – Чувствуешь, как бьется сердце? – спросил он и, взяв мою руку, приложил ее к груди. – Все мы боимся, – продолжал он, – но иногда нельзя это показывать.
Я спросил Юнатана, почему он должен идти на такое опасное дело. Нет чтобы сидеть себе дома в Рюттаргордене, у очага, и наслаждаться жизнью. А он ответил, что есть дела, которые человек должен делать, даже если они опасные. — А почему? — спросил я. — Потому что иначе это не человек, а ни то ни се, дерьмо!
... так уж устроено, что никто не любит предателей - даже те, кто использует их.
Но тот, кого любят боги, умирает молодым.
Мне казалось отвратительным, что кто-то посмел застрелить летящую голубку, такую белую и невинную, даже если она несла тайную весть.
Есть вещи, которые нужно делать, чтобы быть человеком, а не ошметком грязи.
Тираны живут в страхе.
– Но я же никого не могу убивать, – сказал Юнатан, – ты ведь знаешь это, Урвар!
– Даже если речь пойдет о спасении твоей жизни? – спросил Урвар.
– Да, даже тогда, – ответил Юнатан.
Урвар этого никак не мог понять, да и Маттиас тоже едва ли.
– Если бы все были такими, как ты, – сказал Урвар, – то зло безраздельно и вечно правило бы миром!
Но тогда я сказал, что если бы все были как Юнатан, то на свете не было бы никакого зла.
Дело в том, что никто не любит предателей, даже если пользуется их услугами.
С отвисшей от неожиданности челюстью Сентонж тупо уставился на смуглое улыбающееся лицо доблестного флибустьера, которого он считал мертвым.
Я -капитан Блад ,- последовал ответ. -Поэтому не думайте , что меня может испугать какая бы то ни было опасность.