Пусть рушатся империи. Я проголодался.
Не в моих правилах позволять людям слишком много знать обо мне.
Где скрывается мудрость, где обитают разум, взаимопонимание и согласие? Если бы я знал к ним путь, отправился бы туда и остался бы там навеки. А сейчас я будто стою посреди огромной карты, на которой нанесены лица зловещих, постоянно меняющих облик переменных. Отличное место для монолога - если тебе есть что сказать.
Я ценю уединение, потому что именно тогда, как мне кажется, лучше всего думается, а сейчас мне нужно было много над чем поразмыслить.
В жизни полно дверей, которые не отворяются, когда ты в них стучишь, - не меньше, чем тех, которые распахиваются, когда ты этого не желаешь.
Все хорошее дается нелегко, иначе каждый бы заполучил, что ему надо.
Тысяча чертей! Стоит ли клеймить друг друга, осуждать, осмеивать в этом мире, полном катаклизмов, боли, крови?..
Это был один из тех случаев, когда вежливость требовала применения профессиональных навыков.
Сильные не всегда побеждают. Выигрывают обычно хорошие ребята, потому что именно они пишут мемуары.
- Так что же все-таки тебе от меня нужно? - спросил я его.
- Мне нужна твоя кровь, душа, твой мозг, твоё тело, - прозвучал металлический голос.
- А моя коллекция марок не нужна? - засмеялся я.
«Бога нет, а значит, всё можно».
Ты смотришь на мир, окружающий тебя, глазами читателя фантастических романов. Но как бы ни достоверна казалась тебе книга, она все-таки имеет мало общего с реальностью. Знаешь, почему? Потому что реальность куда более неправдоподобна, чем любые фантазии. Воображение Бога намного опережает любые возможности человеческого сознания.
Он не умел понять многого из того, что видел глазами, слышал ушами и постигал разумом - и потому не боялся
Спи! И что бы ты этой ночью ни увидел и ни услышал - не удивляйся, не пугайся и не шевелись! Пока это еще не твое дело - хотя ты быстро растешь,
Хаген знал, что здесь надо повиноваться без разговоров. И он повиновался, он умел это, ибо без умения подчиняться не будет и умения повелевать - так говорил Учитель.
Утро вечера хоть и не мудренее, но на свежую голову легче думается.
Против воли ожили воспоминания, от которых я отгораживался столько лет: Голубой Город, Сигрлинн и я, днями и ночами творящие вместе, молодые, неразделимые, счастливые...
- Я ведь спас тебя, - глядя прямо в глаза с вертикальным зрачком, сказал Гудмунд. - Даже дикий зверь знает, что такое благодарность.
- Ты спас меня? А может, это я прикрывала тебе спину?
Гудмунд опешил;
- Судьба любит играть в кошки-мышки, обольщая призраком легкой удачи.
Невольно зажмурился и шагнул через порог. Знакомый, знакомый до боли, едва ощутимый запах своего жилья; он не выветрился, несмотря ни на что...
Да, здесь ничего не изменилось. Подле широкого окна во всю стену - сделанные из древних древесных пней три кресла, подарок лесных троллей времен еще до их одичания, овальный стол в середине, в углу - стойка с мечами и копьями, арбалетами и шлемами - клинки матово поблескивают, словно вчера начищенные, и те же книги на полках, написанные мной и мной собранные. Все как было, и не скажешь, что прошло столько времени, даже пыли нигде нет.
Приходилось поторапливаться — вечность имеет обыкновение проходить очень быстро.
Неосуществленное рождает чуму, подтачивает силы. Следуй своим желаниям - и ты будешь всегда прав.
— Так что же, мы теперь, выходит, с тобой Боги, брат Хедин?— Да, — помолчав, ответил я.— И ты понимаешь, что это значит?— Да. Мы с тобой — пленники на невесть сколько тысячелетий, пока не появится некто, еще более сильный или дерзкий, и не свергнет нас...
Танго-свет, – подумал Майк. – Свет, который заставляет мертвых подниматься из могил и танцевать танго
Если звуки музыки и долетали до окна, комната крала мелодию, оставляю мерное гудение. Так гудел бы ветер, в дыре, пробитой в шее мертвеца, или в кувшине, наполненном отрубленными пальцами.
Майк был законченным рационалистом, но это не мешало ему оставаться человеком.