“У каждого своя кухня и своя память. Но манная каша была у всех. Как и колбаса по праздникам, холодец на свадьбе и бутерброд на завтрак.”
“От нее я запомнила присказку: «Хочешь кушать – ложись спать». И совет: если голодная – попей водички. Бабушкино поколение так выживало, мое так худеет.”
“меня встречала цокающая языком бабушка или мама. – Ой, какая дэвочка, – качали головой женщины, – замуж не выйдешь, муж о твои кости колоца будет, и ему будет нэприятно. А будешь толстой, будет приятно.”
“Полгода мне понадобилось на то, чтобы он опять был почти готов на мне жениться. Замуж хотелось страшно, поэтому в то время я научилась молчать, хлопать ресницами и кивать каждому его слову, как китайский болванчик – собственно, делать то, что совершенно несвойственно моей натуре и вообще женщинам нашей семьи. Мы орем, грозно сдвигаем брови в одну линию, как у Сальмы Хайек в фильме «Фрида», спорим с мужчинами с пеной у рта и чуть что хватаемся за кинжал, чтобы уже убить этого непонятливого человека.”
“– Здравствуй, доченька. – И, обратившись к будущему зятю: – Очень приятно, Ольга Ивановна. Я тогда чуть в прихожей не рухнула. Видимо, мама тоже хотела поскорее отдать меня замуж, очень хотела, потому что обычно она встречает меня фразой: «Маргарита, твою мать…» или в лучшем случае: «Маня, у меня уже все остыло…»”
“– Я не играю в шахматы, – смутился муж и ушел к мангалу. – Странно, еврей, а в шахматы не играет, – проговорил дядя Петя. – А он тот, за кого себя выдает?”
“Мы создаем себе мифы, чтобы выжить, сохранить рассудок, не сойти с ума. В том числе и о родителях, приписывая им качества, которых они были лишены.”
“Что со мной случилось? Почему блюда моего детства перестали быть вкусными? Что с нами происходит, когда мы взрослеем?”
У каждого своя кухня и своя память. Но манная каша была у всех.
Мам, подпиши мне разрешение. – На фига? – Мама, нужно говорить «зачем?».