Он полагал, что, чем больше языков человек знает, тем больше у него будет друзей, а значит, меньше врагов.
Мы делаем добрые дела не для того, чтобы нас одобрил Господь, а потому что Господь уже одобрил нас”.
Я поднял голову и понял, что битва выиграна. Козырь все побил. Угроза кошельку действует безотказно, даже если не поражает насмерть.
Для Бога нет ничего незначительного” – говорил мне постоянно пастор, который учил меня латыни и заставлял читать Священное Писание.
Час за часом, каждый день и каждый вечер он сидел возле меня, разговаривал со мной, задавал вопросы и требовал, чтобы я отвечал на них, требовал, чтобы я произносил слова не только об огне и холоде, уговаривал меня не быть слишком высокого мнения о себе, не думать, будто я – дьявол, несущий смерть и уничтожающий все, где бы я ни появился, но вместе с тем и не думал, будто я – сын Божий, который в приступе доброты взвалил на себя все грехи, что восьмилетнего мальчика нельзя упрекать ... ...
... ... Да, так можно было подумать, но нельзя забывать, что юнкер принадлежит к старинному благородному роду. Можно многое рассказать о старых благородных родах, и не только хорошее, но вот честь, честь они берегут</b>. Ты, по его понятиям, был правоверный христианин, который вдруг из-за него мог оказаться на виселице. Он не мог этого допустить. Он не видел иного выхода из этого тупика, как признать свою вину и умереть.
Человек никогда не верит, что он может оказаться следующим.
Глубокомысленное глубокомыслие кажется еще более глубокомысленным благодаря методам, к которым прибегают схоласты.
Иногда один жест, одно слово, одна интонация голоса стоят того, чтобы ради них кому-то "отдаться".
Заметь себе, что всегда бывает гораздо больше известно, нежели ты думаешь.