Какие же мы были непутевые повесы! Сила чувств – и такие решения. Что поделаешь, сердцу ведь не прикажешь, мы просто непомерно были больны любовью. Дорогого стоят те дни, и сейчас я бы всё отдал, лишь бы повторить хотя бы один – тот, где разные непринужденные фразы дышали бы самой явной радостью и счастьем; где мысли друг о друге соблазнительно занозили бы наши сердца; где веселое расположение духа можно было бы приписать одному только соприкосновению наших взглядов[32]. Впрочем, это всё возможно было повторить в новой реальности, но я думал, что этот план пока работает исключительно наполовину – с моей стороны.
Что-то было в этом шуме притягательное. Словно я пытался подстроиться под душевную бурю Мирай, которая как будто бы даже и не заметила мой аккомпанемент. Она словно изолировалась. Для нее не существовало ни меня, ни гитары – никого и ничего, кроме стареньких барабанов и мощного потока не то гнева, не то отчаяния.
— Когда у тебя худший день, главное – помнить, что у кого-то он лучший, – продолжала она.
— Допустим, жизнь – это игра. Если игру не обновлять, не вводить модификации, то играть в нее попросту станет неинтересно, она станет никому не нужна. Этот мир живет уже много миллиардов лет. Он постоянно развивается. Всем порой бывает скучно, даже Богу. И поэтому и приходит это самое развитие, из скуки. Ты говоришь, что об этом не просил, но разве можешь отрицать то, что жить после преобразования реальности стало интереснее?
Я понял, что отсутствие надежды есть повод к ее поискам, получил второй шанс, который вряд ли бы получил кто-нибудь еще. Несомненно, это самая что ни на есть Божья благодать. Я был случайно впутан в чужое удовольствие и, сам того не осознавая, дал больше удовлетворения, чем изначальный «шут». До сих пор это всё не укладывается в моей голове. Кому ни расскажешь – не поверят. Да разве это имеет значение?
Меня окутал мрак с тишиной струйки дыма над пистолетным духом
Люди – существа социальные! У них априори есть свойство помогать друг другу. Иначе они никто и ничто в этом мире.
надлом в душе всегда отражается в глазах и складках рта, стирая всю привлекательность женского лица.
Вы берете книгу и читаете умные рассуждения и чепуху; живете чужой жизнью, тревожась из-за событий, которые никогда не происходили, желая заполнить чем-нибудь скучную повседневность.
И еще я имею кое-что сказать вам. Я давно служу, вы же только еще начинаете службу, и я считаю долгом, как старший товарищ, предостеречь вас. Вы катаетесь на велосипеде, а эта забава совершенно неприлична для воспитателя юношества.
— Почему же? — спросил Коваленко басом.
— Да разве тут надо еще объяснять, Михаил Саввич, разве это не понятно? Если учитель едет на велосипеде, то что же остается ученикам? Им остается только ходить на головах! И раз это не разрешено циркулярно, то и нельзя. Я вчера ужаснулся! Когда я увидел вашу сестрицу, то у меня помутилось в глазах. Женщина или девушка на велосипеде — это ужасно!