После обеда в сектор полуцветов доставили письма из дома. Первые письма. Они передавались ученикам раз в три недели, если не случалось ничего из ряда вон. Позабыв обо всем на свете, я разорвала конверт с аккуратным почерком Ренет. Она исписала пять листов, но ничего выдающегося не поведала. Разве что пересказала новости соседей, которые меня не интересовали.Для мамы письмо стало отдушиной. Она писала обо всем на свете, лишь бы писать и передать в послании частичку себя. Ренет ни словом не обмолвилась о собственной тоске, но я угадала ее между строк. Ощутила кожей. Потому что сама скучала. Прежде мы ни разу не расставались дольше, чем на пару дней.В заключении Ренет передала горячий привет от Дот и…Я вскрикнула.Самый важную, но горькую информацию мама оставила напоследок.«Не хотела огорчать тебя, Лил. Но у нас не принято врать друг другу. Тира перестала приходить. Мы не видели ее со дня твоего отъезда. Я искала ее в нашем поселке, поспрашивала в соседних. Но кошка, словно сквозь землю провалилась. Я не теряю надежды, Лил. Может, еще объявится. Люблю тебя. Мама»
Тяжело, когда начинаешь сомневаться в человеке. Еще тяжелей, если этим человеком оказываешься ты сам. Пожирающее душу чувство...
Мама была права, любовь бывает разная, порой она взрывает душу и разум, сносит голову и кипятит кровь. У такой любви лишь две крайности: либо нечеловеческое счастье, либо нечеловеческая боль. А есть другая любовь, тихая, спокойная, где больше уважения, терпения и терпимости к друг другу, чем оголтелой страсти, она похожа на любовь близких родственников, на привычку, но она есть, стоит только присмотреться.
— А хотела бы? Чтобы отпустил? — Нет, наверное. Внимание, пусть и такое. Даже цветы без внимания не цветут, а я женщина. Мне надо. Дышится так легче, – улыбнулась такой мягкой, спокойной улыбкой. Она, вообще, вся излучала какое-то странное умиротворяющее спокойствие: опутывающее, поглощающее.
— Не мы выбираем музыку, — заметил Хэл. — Музыка выбирает нас. Я верю в то, что мы вообще мало чего выбираем в жизни.
Мир медленно сходит с ума, подменяет подлинные ценности на ложные. Даже не так. Лживые.
«Заботься о центах, а доллары позаботятся о себе сами». Она говорила еще, что человеку страшно остаться без денег и что все беды - тоже от них.
Все беды от разнузданности. Оттого, что люди перестали быть достойными. Оттого, что нас трудно посчитать цивилизованными.
Она не знала, что такое бывает: единожды взглянув на человека, можно ощутить такой силы притяжение, что ты ничего не можешь с собой поделать.
«Лишний раз откровенничать с теми, кого не можешь назвать близкими друзьями, чревато»