Мои цитаты из книг
admin
добавил цитату
из книги
«Утопия правил. О технологиях, глупости и тайном обаянии бюрократии»
2 месяца назад
Революционные изменения пьянят, потому что разбивают оковы, сдерживающие воображение, и позволяют понять, что невозможное перестает быть невозможным, но они еще и означает, что людям придется преодолеть лень, к которой они давно привыкли, и очень долгое время заниматься интерпретативной работой (творческим) трудом для того, чтобы уничтожить эту реальность.
Жизнь без бюрократии прекрасна… Или нет? Откуда в нас стремление к всевозможным правилам и ограничениям? Как наша жизнь превратилась в бесконечное заполнение форм? Антрополог Дэвид Гребер – один из самых выдающихся и провокационных современных мыслителей,– отвечает на эти и многие другие вопросы. Вас ждет разоблачение скрытого смысла историй о Шерлоке Холмсе и Бэтмене, обсуждение социальных теорий в лучших традициях Маркса и Фуко, а также путешествие к истокам создания бюрократии. ...
admin
добавил цитату
из книги
«Утопия правил. О технологиях, глупости и тайном обаянии бюрократии»
2 месяца назад
Было время, когда в обществе университетский мир выполнял роль прибежища для эксцентричных, блестящих и непрактичных личностей. Теперь это не так. Он стал миром профессиональных продавцов самих себя.
Жизнь без бюрократии прекрасна… Или нет? Откуда в нас стремление к всевозможным правилам и ограничениям? Как наша жизнь превратилась в бесконечное заполнение форм? Антрополог Дэвид Гребер – один из самых выдающихся и провокационных современных мыслителей,– отвечает на эти и многие другие вопросы. Вас ждет разоблачение скрытого смысла историй о Шерлоке Холмсе и Бэтмене, обсуждение социальных теорий в лучших традициях Маркса и Фуко, а также путешествие к истокам создания бюрократии. ...
admin
добавил цитату
из книги
«Утопия правил. О технологиях, глупости и тайном обаянии бюрократии»
2 месяца назад
На самом деле ощущение порожденного цифровыми технологиями мира, который я описываю, можно рассматривать как идеальную иллюстрацию другого социального закона (по крайней мере, мне кажется, что его можно считать законом), который гласит, что если люди, придерживающиеся самых бредовых идей, получают достаточную власть в обществе, то они, осознанно или нет, ухитрятся создать такой мир, существование в котором будет тысячами разных тонких способов усиливать впечатление, что эти идеи самоочевидны и истинны.
Жизнь без бюрократии прекрасна… Или нет? Откуда в нас стремление к всевозможным правилам и ограничениям? Как наша жизнь превратилась в бесконечное заполнение форм? Антрополог Дэвид Гребер – один из самых выдающихся и провокационных современных мыслителей,– отвечает на эти и многие другие вопросы. Вас ждет разоблачение скрытого смысла историй о Шерлоке Холмсе и Бэтмене, обсуждение социальных теорий в лучших традициях Маркса и Фуко, а также путешествие к истокам создания бюрократии. ...
Сами солдаты беспомощно блуждали по местности, не умея ни пользоваться компасом, ни читать карт. В боях, где прежняя стадная колонна теперь рассыпается в широкие цепи самостоятельно действующих и отдельно чувствующих людей, наш солдат терялся и падал духом; выбивали из строя офицера, – и сотня людей обращалась в ничто, не знала, куда двинуться, что делать.
Между позициями, позади позиций, – везде шла предательская, неуловимая разрушительная работа. В нужный момент самые необходимые приспособления оказывались испорченными… Пусть за меня рассказывают официальные приказы:
Проводимые в районе действия наших войск линии военного телеграфа, шестовые и кабельные, нередко подвергаются порче самими же войсками и обозами. Так, напр., замечены случаи, что войска располагались биваками под самыми линиями телеграфа, и однажды костер был разведен на телеграфном кабеле; к телеграфным шестам привязывали лошадей; едущие казаки пиками обрывали проволоку; при прогоне порционного скота по полям, без дорог, скот валит и ломает шесты и рвет провод; при осмотре кабеля, подвешенного к деревьям, случалось, что находили не только срубленные ветки, на которых висел кабель, но и разрубленный кабель; также при осмотре кабеля оказывались надрезы изолировки, а иногда зачистки ее с оголением жилы, что делается, вероятно, из любопытства. Главнокомандующий изволил приказать обратить внимание и т. д. (Приказания главнокомандующего, 14 ноября 1904 г., № 69).
Обращено внимание, что поломка телеграфных шестов войсковыми обозами и конными фуражирами, несмотря на неоднократные приказания о принятии против сего войсковым начальством надлежащих строгих мер, все еще продолжается. Ежедневно (!) поступают жалобы на перерыв телеграфных сообщений вследствие небрежного обращения войск с телеграфными линиями. Повозки, транспорты и вьюки следуют часто по сторонам проезжих дорог, задевают и ломают шесты. Главнокомандующий приказал вновь обратить внимание и т. д. (Приказ главнокомандующего, 5 декабря 1904 г., № 168).
Трагические события русско-японской войны через призму опыта военного врача. «Это слишком печально, чтобы радоваться. Повсюду находились некомпетентные врачи-чиновники, утратившие индивидуальность из-за военной дисциплины». Викентий Вересаев — выдающийся русский писатель и публицист, который также известен как переводчик и историк русской интеллигенции. Его работы ценятся за искренность и точность в изображении общества, а также за его любовь к людям, ищущим ответы на морально-социальные...
Настроение падало все больше, хотелось мира, но офицеры говорили:
— Как тогда воротиться? Хоть снимай мундир, совестно будет показаться на улице.
Было немало офицеров, которые о мире не хотели и слышать. У них была своеобразная военная «честь», требовавшая продолжения войны.
У солдата никакой такой «чести» не было, войны он совершенно не понимал и напрасно добивался от кого-нибудь разъяснений.
— Ваше благородие, из-за чего эта война? – спрашивал он офицера.
— Японец виноват, мы не хотели. Он на нас первый напал.
— Точно так… А только ведь без причины чего ж ему нападать?
Молчание.
— Вот, говорят, из-за Маньчжурии этой война. Да на что она нам? Мы бы тут и задаром не стали жить. А через Сибирь ехали, – вон сколько везде земли, конца нет…
Положение желавших «поддержать дух армии» было чрезвычайно затруднительное. Нельзя было и намека найти на что-нибудь, что зажигало бы душу желанием подвига, желанием борьбы во имя чего-то высокого и светлого.
Трагические события русско-японской войны через призму опыта военного врача. «Это слишком печально, чтобы радоваться. Повсюду находились некомпетентные врачи-чиновники, утратившие индивидуальность из-за военной дисциплины». Викентий Вересаев — выдающийся русский писатель и публицист, который также известен как переводчик и историк русской интеллигенции. Его работы ценятся за искренность и точность в изображении общества, а также за его любовь к людям, ищущим ответы на морально-социальные...
В боковой комнате наши пили чай. Я сказал главному врачу, что необходимо исправить в бараке незакрывающиеся окна. Он засмеялся.
— А вы думаете, это так легко сделать? Эх, не военный вы человек! У нас нет сумм на ремонт помещений, нам полагаются шатры. Можно было бы взять из экономических сумм, но их у нас нет, госпиталь только что сформирован. Надо подавать рапорт по начальству о разрешении ассигновки…
И он стал рассказывать о волоките, с какою связано всякое требование денег, о постоянно висящей грозе «начетов», сообщал прямо невероятные по своей нелепости случаи, но здесь всему приходилось верить…
Трагические события русско-японской войны через призму опыта военного врача. «Это слишком печально, чтобы радоваться. Повсюду находились некомпетентные врачи-чиновники, утратившие индивидуальность из-за военной дисциплины». Викентий Вересаев — выдающийся русский писатель и публицист, который также известен как переводчик и историк русской интеллигенции. Его работы ценятся за искренность и точность в изображении общества, а также за его любовь к людям, ищущим ответы на морально-социальные...
В Харбине всем движением по железной дороге заведовал стачечный комитет. На глазах творилось что-то необычное и огромное. Среди царства тупо-высокомерной, неповоротливой и нетерпимой власти, брезгливо пренебрегавшей интересами подвластных, знавшей лишь одно требование: «не рассуждать», вдруг зародилась новая весело-молодая власть, сильная не принуждением, а всеобщим признанием, державшаяся глубоко-проникавшими корнями в вырастившей ее почве. Старая власть с враждебным негодованием косилась на эту нежданную, никакими параграфами не предусмотренную власть; пыталась игнорировать ее, пыталась разыгрывать из себя силу; но вскоре ходом вещей была вынуждена, ломая себя, с кислою улыбкой протянуть руку нечиновному соседу и вступить с ним в переговоры.
Трагические события русско-японской войны через призму опыта военного врача. «Это слишком печально, чтобы радоваться. Повсюду находились некомпетентные врачи-чиновники, утратившие индивидуальность из-за военной дисциплины». Викентий Вересаев — выдающийся русский писатель и публицист, который также известен как переводчик и историк русской интеллигенции. Его работы ценятся за искренность и точность в изображении общества, а также за его любовь к людям, ищущим ответы на морально-социальные...
Вскоре главный врач отдал в распоряжение вновь приехавшей сестры небольшую, стоявшую в стороне, фанзу, отделанную под больных. Он назначил сестре отдельного денщика. По закону, сестрам денщиков не полагается, наши сестры, конечно, их не имели: они сами убирали свое помещение, стирали себе белье и т. п. Давыдов дал новой сестре казенную лампу, отпускал казенный керосин, убеждал ее не жалеть дров, чтобы в фанзе было тепло. Другие же сестры дров никогда не видели: им выдавали для топки перемешанный с навозом каолян, служивший подстилкою лошадям.
Сестры всем этим, конечно, страшно возмущались, указывали, в какой они живут тесноте и как просторно помещена приехавшая сестра. Мы советовали им:
— Заявите главному врачу, чтоб часть из вас перевели к ней.
— Ах, боже мой! Как вы не понимаете? Ей необходимо жить одной!..
Граф вскоре выздоровел и выписался из госпиталя. И каждый вечер у одинокой фанзочки, где жила новая сестра, до поздней ночи стояла корпусная «американка» или дремал солдат-вестовой, держа в поводу двух лошадей, графскую и свою.
Красавица-русалка Вера Николаевна, отболевшая в Харбине тифом, не захотела вернуться в султановский госпиталь и осталась сестрою в Харбине. Тогда на ее место перевелась в султановский госпиталь штатной сестрою жилица одинокой фанзочки, «графская сестра», как ее прозвали солдаты. В качестве штатной сестры она стала получать жалованье, около 80 руб. в месяц. Жить она осталась в той же фанзе, только вместо нашего солдата ей теперь прислуживал солдат из султановского госпиталя.
Трагические события русско-японской войны через призму опыта военного врача. «Это слишком печально, чтобы радоваться. Повсюду находились некомпетентные врачи-чиновники, утратившие индивидуальность из-за военной дисциплины». Викентий Вересаев — выдающийся русский писатель и публицист, который также известен как переводчик и историк русской интеллигенции. Его работы ценятся за искренность и точность в изображении общества, а также за его любовь к людям, ищущим ответы на морально-социальные...
Утром встречаемся мы с врачами-земцами.
— Вы не уехали? – удивились мы.
— С какой стати?
— Ведь вы же получили приказ уехать.
— Эка! Станем мы исполнять их приказы. Мы сюда приехали работать, а не кататься по железным дорогам.
Оказывается, и вчерашнего приказания эвакуировать раненых они тоже не исполнили, а всю ночь оперировали. У одного солдата, раненного в голову, осколок височной кости повернулся ребром и врезался в мозг; больной рвался, бился, сломал под собою носилки. Ему сделали трепанацию, вынули осколок, – больной сразу успокоился; может быть, был спасен. Если бы он попал к нам, его с врезавшимся в мозг осколком повезли бы в тряской повозке на Фушунскую ветку, кость врезывалась бы в мозг все глубже…
— Мы ведь Треповых хорошо знаем, – смеялись земцы. – Они люди военные, для них самое главное – телеграфировать в Петербург: «все раненые вывезены». А что половина их от этого перемрет, – «на то и война». Чем мы рискуем? Везти тяжелых раненых, перетряхивать их, перегружать – верная для них смерть. Когда придется отступать, тогда и обсудим, что делать… А Трепова нам чего бояться? Ну, обругает, – что ж такое!
Трагические события русско-японской войны через призму опыта военного врача. «Это слишком печально, чтобы радоваться. Повсюду находились некомпетентные врачи-чиновники, утратившие индивидуальность из-за военной дисциплины». Викентий Вересаев — выдающийся русский писатель и публицист, который также известен как переводчик и историк русской интеллигенции. Его работы ценятся за искренность и точность в изображении общества, а также за его любовь к людям, ищущим ответы на морально-социальные...
Пускай бы все это! Пускай бы русская публика, глядя на оранжево-черные ленточки и на медали с надписью «за храбрость», думала, что перед нею – самоотверженные героини, бестрепетно работавшие под тучами пуль, шимоз и шрапнелей. Истинному героизму противны ярлыки. Если публика этого не понимает, то и пусть ее дух питается фальшивым героизмом, украшенным пышными ярлыками.
Но невольно является желание умерить эти вздутые восторги, когда вспоминаешь о тысячах безвестных, действительно героических тружениках, – о фельдшерах, невидно тонувших в бескрайном, сером солдатском море. Им никто не пел хвалений, они не украшали собою ярких боевых декораций. Не обращая на себя ничьего внимания, они скромно шагали следом за ротами с своими перевязочными сумками; мерзли вместе с солдатами в окопах; работали, действительно, под тучами пуль и шрапнелей, бесстрашно ползали под огнем, перевязывая валяющихся раненых. Об этих героях с действительным восторгом и уважением отзывались все боевые офицеры. За свою работу в госпитале я тоже с особенно теплым чувством вспоминаю не о сестрах, хотя ничего не могу сказать против них, а о фельдшерах и палатных служителях, так удивительно добросовестно исполнявших свое дело, так тепло и товарищески участливо относившихся к раненым и больным.
Трагические события русско-японской войны через призму опыта военного врача. «Это слишком печально, чтобы радоваться. Повсюду находились некомпетентные врачи-чиновники, утратившие индивидуальность из-за военной дисциплины». Викентий Вересаев — выдающийся русский писатель и публицист, который также известен как переводчик и историк русской интеллигенции. Его работы ценятся за искренность и точность в изображении общества, а также за его любовь к людям, ищущим ответы на морально-социальные...