Женщина будет своевольничать целый год, но, вовремя покорившись, сумеет заслужить прощение;..
Бывают обстоятельства, когда даже самые нерешительные люди начинают действовать быстро и энергично, а самые предусмотрительные забывают своё благоразумие и принимают безрассудно смелые решения.
«Эти старые джентльмены, — подумал он, — несомненно, писатели очень ценные, но, по-моему, явно ничего не смыслят в жизни. Я, например, при своей учёности мог бы стать епископом, а положительно не представляю себе, как сбыть украденный алмаз. Кое-что мне подсказал простой полицейский, но все мои фолианты не могут меня научить, как применить его совет. Всё это внушает человеку весьма низкое представление о пользе университетского образования».
Вы мне достаточно часто говорили, что я вышла за вас из-за денег. Позвольте мне теперь сказать вам, что я не раз горько каялась в этой сделке. И если бы вы могли жениться снова и если бы у вас был алмаз величиной с вашу собственную голову, — я даже свою горничную отговаривала бы от такого незавидного и опасного союза.
Решительные действия часто совершаются мгновенно и без всякого воздействия со стороны рассудка.
Приватизация заводов привела к задержкам зарплаты и сокращениям. Люди от безысходности уходили в торговлю, «тут купил – там продал». Наспех сваренные из железных листов киоски появлялись на каждом свободном пятачке буквально за ночь. Но туда еще нужно было попасть, ведь место хоть и нервное, но доходное. Кто-то от безысходности прямо на улице расставлял столики и раскладывал нехитрый товар: жвачки, шоколад, сигареты, презервативы. Тоже несладко. То вспыхивали драки между конкурирующими торговцами, то вылуплялся рэкет, сшибавший добытую с таким трудом копейку у этих горемык.
И потекли годы безрадостного брака, замешенного на постоянном чувстве вины и стыда. Существование на полувздохе. Думан регулярно напоминал, что она «второго сорта». Со временем в копилку аргументов добавлялись новые эпитеты. Дерьмовая хозяйка – «Даже хлеб нормально резать не умеешь». Фригидная сука – «В бревне больше жизни, чем в тебе». Бесплодная тварь – «Уж хоть бы родила!». Когда человеку изо дня в день толкуют, что он пыль, он и становится пылью.
Человек ко всему привыкает. Как собака, которую держат на цепи, шпыняют и кидают иногда мосол по великим праздникам, так и Айша считала светлые дни решающими в своей семейной жизни. Если накричал или ударил – сама виновата. Не так посмотрела, не то сказала. Со временем даже приноровилась угадывать настроение мужа по звуку поворачиваемого в замке ключа. И молчать. Это целое искусство – правильно молчать. Не так, чтобы вызвать приступ бешенства: «Говорить не хочешь? Рот открыть не в состоянии?» А тонко ощущать оттенки происходящего. Балансировать, как эквилибрист. Вроде и внимать, но не слышать. Если Айша вступала в полемику, то аргументы у Думана быстро заканчивались, и тогда прилетала сочная оплеуха. А если молчать, то покричит, выпустит пар и отстанет.
Осенний город дышал уже морозно. Лужи стеклянно поблескивали хрупким ледком. Листья, которые в сентябре золотистыми смерчами кружили в алматинских дворах, лежали теперь свалявшимся блеклым войлоком.
На душе у Андрея стало светло. Напряжение последних лет исчезло, когда он оказался в животворном кольце женских рук.Дядька не задал ни единого вопроса. Скомандовал благоверной, та сноровисто раскинула диван, застелила наглаженные хрусткие простыни.Всю ночь Тамара бережно и ласково, сантиметр за сантиметром, отогревала Андрея. Трепетными касаниями расслабляла и сведенные мышцы, и настороженное сердце… Он брал ее снова и снова, с благодарностью принимая тепло, которого так долго был лишен. В коротких перерывах больше расспрашивал о ней, сам же отмалчивался. Воспоминания о зоне казались неуместными, когда раз за разом женское тело волнующим приливом обволакивало и уносило куда-то далеко-далеко…