— Йоланда! Что случилось? Плохие новости?
Орвин взял меня за плечи и легонько встряхнул. Я вцепилась обеими руками в его рубашку.
— Он хочет, чтобы мы поженились! — громким шёпотом пожаловалась я.
— Кто?
Принц опешил то ли от моей реакции, то ли от сути сообщённой новости.
— Твой папаша, кто же ещё? — прошипела я.
Отошла подальше от случайных ушей, ухватилась обеими руками за широкие деревянные перила.
— Всё-таки надо было его убить!
— Тс-с-с! — одёрнул меня Орвин. — Я ведь уже говорил: никогда не произноси такого вслух!
— Про себя хоть можно? — спросила я, подняв на него жалобный взгляд.
— Вот только не вздумай заявляться ко мне в красивой одежде, вставать на колени и протягивать какое-нибудь дурацкое кольцо.
Я полагала, что вполне удачно пошутила — ну, может быть, не искромётно, но, во всяком случае, соответственно ситуации. Но Орвин не засмеялся и вообще выглядел как-то странно… Как человек, которого застали врасплох.
— Ладно. Не буду, — хмуро пообещал он.
принц возлежал на кровати. Да-да, он самым что ни на есть наглым образом валялся поверх одеяла и даже не подумал принять более пристойное положение при моём появлении! Далее, одет его высочество тоже был не вполне цивилизованно. Начать с того, что он был разут. Брюки, по счастью, присутствовали, зато рубашка не была в них заправлена, что являлось грубым нарушением приличий. В придачу на ней была расстёгнута добрая половина пуговиц, открывая вид на грудь и частично — плечи принца.
— Ты не могла бы подойти на минутку? — с ленцой в голосе обратился он ко мне.
Чувствуя, что нечто определённо идёт не так, ибо подобное поведение совершенно не свойственно Орвину, я всё же приблизилась. Приподнявшись на локте, принц схватился за моё кольцо, то самое, крупное, в котором скрывалось небольшое зеркальце, и стянул его с моего пальца. Это было уже слишком.
— Ты говорила, чтобы я не приходил к тебе в парадной одежде, не вставал на колени и не надевал на палец кольцо, — напомнил он. — Я поступил с точностью до наоборот. Не пришёл, а вызвал тебя к себе. Оделся не в парадное, а — ну, в общем, сама видишь. Не встал на колени, а разлёгся на кровати. Не подарил кольцо, а стащил твоё. Теперь ты выйдешь за меня замуж?
Ну и зачем нужен пес, который работать может, но не хочет?
Не забывай регулярно вылизывать самое ценное, – сказал ему Сэл, трясясь от рвущегося наружу смеха, – кобель ты или нет?
– К слову, как вы провели первую ночь вдвоем?
Дайсон обернулся и выразительно лязгнул зубами над самым его ухом. Впрочем, зря, потому что Лэсси сказала, всхлипнув:
– Мы спали вместе.
Мужчины переглянулись в полном восторге, но она продолжила:
– У него лапа болела, пришлось до утра с ним сидеть. Я так и уснула – ничего, удобно, тепло. Только он ужасно храпит, а еще у него в животе бурчит… со всеми вытекающими последствиями. Нужно будет на ночь оставлять форточку открытой.
Сэл прикрылся папкой и тихо всхлипнул от избытка чувств, Килли же оказался более стойким и только коротко хохотнул.
«Сами бы попробовали эту питательную дрянь, которую Кирц готовит!» – обозлился Дайсон.
– Так-то оно так, но что мы начальству скажем, если эти двое удерут в самоволку?
– Ничего не скажем. Пусть Дайсона отчитывает, он же начальник, он принял решение и дал отмашку.
– Он в отпуске по ранению, – напомнил Сэл. – Значит, по башке прилетит мне.
– Да брось, начальник тоже ставку сделал, так что сильно не огребешь!
– Правда? И сколько поставил?
Килли озвучил сумму, и Сэл невольно присвистнул, потом уточнил:
– Это на то, что Дайсон сорвется?
– На то, что выдержит.
– Ну… он всегда отличался некоторой наивностью, – задумчиво произнес Сэл. – И не скажешь даже, что начальник.
– Наивностью? Не смеши! Он отлично знает, до чего Дайсон упрямый и жадный, так что… я бы не спешил делать выводы.
– Ну, может, ты и прав. Поживем – увидим.
Неизвестно, что она увидела, увидела ли вообще, а если так, что поняла? Развелось видящих… Лучше бы двуликих побольше стало!
Да уж, с матушки сталось бы вывезти Дайсона на природу, выпустить в поля и немного пострелять по нему, чтобы вспомнил, как нужно бегать и укрываться в складках местности, неважно, в каком облике. Отказаться можно, конечно, но тогда она попросту перестанет с ним разговаривать, а мать Дайсон любил и редкие ныне минуты общения с нею ценил.