"Это недостойно», – поморщилась герцогесса.
«Главное, чтобы подействовало. А там – какая разница? Победителей не судят, их отстреливают без суда и следствия».
«И непорядочно».
«Ничего, и не таких козлов любят».
«Тильда!»
«А я что? Я ничего, и вообще я за любовь! Вот взять бы что потяжелее и ка-ак возлюбить покрепче некоторых…»
Остались сущие пустяки. Спуститься и поджечь.
Всего пятнадцать человек. По пять над каждым подземным ходом. Рид, Ансуан и Джок – в одной пятерке. Маркиз Торнейский считал себя обязанным идти вперед.
А как еще?
Легко – приказать. Идите-ка, ребята, подорвите мне подземный ход!
А ты – сделай сам! Пойди вперед, покажи пример.
Нет?
Тогда дрянь ты, а не полководец. И даже не человек. Просто – дрянь
– Скрестим пальцы на удачу?
– Давай. Но вряд ли поможет. – Герцогесса пожала плечами.
– Почему? А вдруг клюнет?
– Потому что атакующую рыбу ловить неинтересно. Появляется подозрение на пиранью, – фыркнула Малена.
– Дай-ка припомнить. «Уважаемая дочь Триады»?
– А что тут такого? – возмутилась я, упирая руки в бока.
– Например, то, что у тебя муж – безбожник, а ты вместо того, чтобы наставить его на путь истинный, во всеуслышание защищаешь его перед жрецом.
– Ладно, уговорил, – грозно кивнула я. – Сейчас начну наставлять на путь истинный. Знаешь, какое средство лучше всего для этого подходит?
– Молитва? – с сомнением предположил Дамиан.
– Нет! Что-нибудь тяжелое, вроде канделябра!
- Вот вам, студент Денизо, не стыдно? — обратился ректор к блондину.
— А я-то тут при чем? — очень искренне изумился Джевис и нашел меня взглядом.
Я не удержалась и улыбнулась в ответ, а потом опустила голову, уставившись на паркет.
— Как при чем? Теперь же вы у нас символ академии. Соответствовать нужно! Вот заставить бы вас снимать это художество! — в сердцах бросил профессор.
— Не могу, — отозвался Джевис. — Я высоты боюсь.
А я с каждой минутой все четче понимала, что за этот год – или на себя руки наложу, или на него руки наложу
-Госпожа, вы хоть скажите, - опасливо попросил Мейнард, усевшись на краешек стула, - это вы - Летиция Райли, которую похитило Норвудское чудовище?
-Нет, - мрачно ответила я, понимая, что готова оторвать кому-то голову. - Я и есть Норвудское чудовище!!!
Наверно, я зря так рявкнула, потому что бедняга опрокинул на себя тарелку с жарким. Ну да переживет, а я еще отыграюсь на том, кто придумал эту шутку!
- Ну ты и гад!
— Ну что поделать… — не стал отрицать терх.
– Когти у вас грязны, – добавила я, взглянув на глубокие борозды, которые эти когти оставили на столешнице, – и поломаны. Вы что, нору ими копали? Вам мало этого дома? А грива ваша засалена так, будто вы отроду не мылись. Отвратительное зрелище… Если боитесь воды, хоть расчешите эту пакость, в ней уже птицы могут гнезда вить!
– Да ладно, пусть дрыхнет, я все равно еще не закончила, – так же шепотом отозвалась я, не поднимая головы от бумаг.
– А как же здоровый сон в достаточных количествах? – вроде бы с укором уточнил муж, но я слишком хорошо его знала и прекрасно различила ехидный оттенок.
– Можно подумать, ты сына сплавить желаешь исключительно ради здорового сна, – фыркнула я.
– Мам, пап, а вы нового, что ли, братика хотите? А куда этих девать? Или они неудачные получились? – сонно поинтересовался Ранир