-- А ты-то, конечно, расскажешь всему миру правду! – всерьез рассердился он. – Донесешь её до озверевших работяг! Политика – это жернова, госпожа Шувалова. А ты – даже не камешек, зернышко! Не успеешь пикнуть, как тебя сметут! Хотя, у нас уже есть Благая Зинаида, теперь будет Святая Мария! А живые, Маша, святыми не бывают!
– Право слово, смешные люди.
– Смешные? – удивилась я.
– Именно так, Машенька. Смешные. Ведь демонстрации, террор, политические движения – всё это лишь верхушка айсберга. Сама же революция – скрыта от глаз обывателей, и в сущности это всего-то грабеж одних аристократов, элит, если хотите – вторыми. Весь парадокс ситуации, заключается в том, что при этом делается эта революция руками, тех самых обывателей, – пояснил Бортников.
Сама я показала результат много хуже обычного.Утешало лишь то, что, будь на месте мишеней потенциальные жертвы, уйти им не удалось бы. Разве что покричали бы немного перед смертью....
-- В орочьем языке, – недовольный Фукаси так и не дождался от нас никакой реакции и решил продолжить, – очень важно четкое и правильное произношение. Во многих случаях незначительное изменение полностью меняет смысл. «Гхыр» – забор, «гхырр» – растение, а «гхыррр» – грязное орочье ругательство, примерный перевод которого – «извращенец, занимающийся любовью с трупами». Но мы с вами не извращенцы, – он опять мазнул взглядом по нам с Мирейей, но ни на ком долго не задержался, – поэтому отнесемся к изучению языка ответственно. С некоторыми я готов даже заниматься во внеурочное время.
– С любыми? – насмешливо спросил Дагойн.
– Для тех, кто занимается с любыми, в орочьем языке есть слово «гхыырр», – просветил его преподаватель. Какой замечательный язык! И какой емкий! Всего четыре буквы, а столько значений.
-- Так-с, Сьенна, – вспомнила обо мне бабуля, – я тебе кое-что собрала. Набор удавок на все случаи смерти
Перепутать мужское и женское общежития было бы сложно – на женском сушились разноцветные гирлянды нижнего белья, не иначе как для привлечения населения общежития противоположного. Как говорится, в деле соблазнения никакие способы не лишние. Танн мужским бельем не соблазнишь, но самцы – существа примитивные, ловятся на обычных животных инстинктах.
Боги, какая гадость эта девственность! Сколько с ней проблем!
Москва – город хлебосольный, рада принимать встречных и поперечных, а генералов и подавно; грузная, но не без военной выправки, фигура Павла Петровича скоро стала появляться в лучших московских гостиных.
Быть молодым и не уметь – это сносно; но состариться и не быть в силах – это тяжело.
Он любил не как мальчик, не к лицу ему было вздыхать и томиться, да и сама Лиза не такого рода чувство возбуждала; но любовь на всякий возраст имеет свои страданья, – и он испытал их вполне.