Но воинский закон запрещает обижать пленных! Засядько хмуро посмотрел на плененного француза: – Единственная обида, которую я могу ему причинить, это посадить на тот же рацион, что едят мои солдаты.
– Генералиссимуса дают полководцам, командующим несколькими, чаще союзными, армиями, или тем, у кого в подчинении имеются принцы королевской крови…
– У меня нет пассии, – усмехнулся Засядько. – Есть невеста. Самая красивая на всем белом свете. И она ждет. Когда я вернусь, мы сразу поженимся. – Когда или если? – Когда, – непреклонно сказал Засядько.
– Пока здесь находится хоть один русский солдат, бесчинств не будет! – Это не бесчинства! Это обычай! – Обычаи меняются, – возразил Засядько. Вожак черногорцев смотрел люто: – Обычаи меняют боги! – Если бы. А то люди от их имени.
Мужчины легко выносят ненависть, злобу противника, но страдают, если их жалеют.
Чувствительность и совестливость никогда не были сильной стороной военных.
– Вам факты? – кричал кому-то Сергей. – Пожалуйста! Генерал Кутайсов, смертельно раненный под Бородином, последние слова произносит по-французски. Переписка, в которой Ростопчин и Воронцов изливают желчь против французов, ведется на французском языке. На триумфальной арке, воздвигнутой в Царском Селе в честь побед Александра – русского царя! – над Францией, красуется сделанная по-французски надпись: «Моим товарищам по оружию»…
Тенор в самом деле был неплох. Молод, красив, только уверенности в нем еще не чувствовалось, но это Засядько отнес скорее к достоинствам. Пока человек не уверен в себе, он работает вдвое больше.
Нужно иметь мозг гения, чтобы, глядя на яйцо, видеть в небе парящую птицу.
... Далеко от Москвы, Петербурга. В полудиких странах вся жизнь идет в столицах, а в остальных городах и весях… так, ждет указаний.