То, что от себя никуда не скроешься, что приходится всегда и везде носить с собой свое "Я", я знала. Но я не знала, что приходится всегда и везде носить с собой других.
сколько жизней проходит в эти минуты мимо него и в каждой — какая-то работа, квартира, семья или одиночество, свое счастье, свои заботы; каждая их этих жизней как-то приспособилась к миру или вступила с ним конфликт. Он жил своей жизнью, и другие жизни были для него как окружавшие его дома, и улицы, и деревья. Только когда он вступал с ними во взаимодействие, у него появлялись определенные чувства в отношении этих жизней и того, что они для него означали.
Когда выяснилось, что я сбежала из ГДР, к покровительственному тону в отношении меня прибавилось легкое презрение, как к избалованной неженке, привыкшей, чтобы за нее работали другие. Постепенно я поняла, что все те унижения, которым я подвергалась в кабинетах и магазинах, имели надежный фундамент и питательную среду. В университете на меня никто не смотрел свысока - ни студенты, ни профессора. Но когда я позволяла себе какие-то суждения, характерные для Восточной Германии, или употребляла типично гэдээровские обороты речи, лица у многих вытягивались. От меня явно ждали, что, сбежав из ГДР, я должна была сбросить, смыть с себя все восточное - и стать такой ,как они.
Когда пишешь, совсем не думаешь о том, как бы угодить другим. Думаешь только о себе. Нельзя писать для других - для читателей, или критиков, или издателей, для матери или бабушки. Пишешь для себя.
Незаконченные книги, как и незаконченные симфонии, нередко оказываются образцом совершенства и вполне достойными внимания публики.
Когда я спросила ее, чем она теперь намерена заниматься, она улыбнулась и ответила: «Я в Здесь и в Сейчас. Здесь – это цель, а Сейчас – удовлетворение. Нужно только принять это. Принять и отпустить».
— Так что насчет немецкой и иностранной музыки ты не права, — подытожил он. — Ты не смогла определить, где немецкая, а где иностранная. И это о многом говорит. В музыке, искусстве и литературе не важно, что немецкое, а что иностранное. Важно лишь, хороши они или нет.— Каспар
Хотя она и умерла, она всё ещё была здесь, с ним, но, если он перестанет верить в неё и начнёт злиться и обижаться на неё, она, возможно, умрёт ещё раз и уже навсегда.
Что верность только тогда имеет отношение к чести, когда она служит праведным целям, что народ и страна не всегда преследуют эти праведные цели и поэтому такую «верность» иногда следует отменить.
Мне кажется, за свою честь каждый должен отвечать сам. Если кто-то совершает бесчестный поступок, этот поступок не станет честным только потому, что он совершает его из верности кому бы то ни было.