Мои цитаты из книг
оказывается, безумие - это заразная болезнь, вроде гриппа. теперь и я подхватил этот вирус.
Подлинный ужас возвращается всегда. Жителям глухой деревушки предстоит убедиться в этом на собственной шкуре.
Зло, уничтоженное сорок лет назад, снова бродит по окрестным лесам. Люди для него – всего лишь мухи, трепыхающиеся в липкой паутине ночного кошмара.
Оно знает: все, что когда-то ело, само должно быть съедено.
И неизвестно, кто будет следующим, к кому нежить заглянет на огонек, напевая детскую песенку.
Сердце же, разделившись на тысячи маленьких сердечек, разбежалось по всему тему и теперь пульсировало в каждой клеточке.
Подлинный ужас возвращается всегда. Жителям глухой деревушки предстоит убедиться в этом на собственной шкуре.
Зло, уничтоженное сорок лет назад, снова бродит по окрестным лесам. Люди для него – всего лишь мухи, трепыхающиеся в липкой паутине ночного кошмара.
Оно знает: все, что когда-то ело, само должно быть съедено.
И неизвестно, кто будет следующим, к кому нежить заглянет на огонек, напевая детскую песенку.
Анатоль Франс сказал, что случай – псевдоним Бога, когда он не хочет подписываться собственным именем. Не знаю. Иногда это псевдоним дьявола. И понять, в чьих руках были игральные кости, можно лишь спустя многие годы. В тот раз, похоже, бог и дьявол решили сыграть на пару
Подлинный ужас возвращается всегда. Жителям глухой деревушки предстоит убедиться в этом на собственной шкуре.
Зло, уничтоженное сорок лет назад, снова бродит по окрестным лесам. Люди для него – всего лишь мухи, трепыхающиеся в липкой паутине ночного кошмара.
Оно знает: все, что когда-то ело, само должно быть съедено.
И неизвестно, кто будет следующим, к кому нежить заглянет на огонек, напевая детскую песенку.
То,что когда-то ело,само должно быть съедено.
Подлинный ужас возвращается всегда. Жителям глухой деревушки предстоит убедиться в этом на собственной шкуре.
Зло, уничтоженное сорок лет назад, снова бродит по окрестным лесам. Люди для него – всего лишь мухи, трепыхающиеся в липкой паутине ночного кошмара.
Оно знает: все, что когда-то ело, само должно быть съедено.
И неизвестно, кто будет следующим, к кому нежить заглянет на огонек, напевая детскую песенку.
Но подлинное Зло, если оно существует, не обязано отдыхать днем только потому, что мы, видите ли, при солнечном свете чувствуем себя увереннее. Меньше становится наш страх, но никак не возможности Зла. Какая разница, когда запустить клыки в шею жертвы? Почему свет должен мешать этому?
Подлинный ужас возвращается всегда. Жителям глухой деревушки предстоит убедиться в этом на собственной шкуре.
Зло, уничтоженное сорок лет назад, снова бродит по окрестным лесам. Люди для него – всего лишь мухи, трепыхающиеся в липкой паутине ночного кошмара.
Оно знает: все, что когда-то ело, само должно быть съедено.
И неизвестно, кто будет следующим, к кому нежить заглянет на огонек, напевая детскую песенку.
У тебя всю жизнь так, все «успеется». Много успел-то?
Подлинный ужас возвращается всегда. Жителям глухой деревушки предстоит убедиться в этом на собственной шкуре.
Зло, уничтоженное сорок лет назад, снова бродит по окрестным лесам. Люди для него – всего лишь мухи, трепыхающиеся в липкой паутине ночного кошмара.
Оно знает: все, что когда-то ело, само должно быть съедено.
И неизвестно, кто будет следующим, к кому нежить заглянет на огонек, напевая детскую песенку.
"Случай – псевдоним Бога, когда он не хочет подписываться собственным именем". Анатоль Франс
Подлинный ужас возвращается всегда. Жителям глухой деревушки предстоит убедиться в этом на собственной шкуре.
Зло, уничтоженное сорок лет назад, снова бродит по окрестным лесам. Люди для него – всего лишь мухи, трепыхающиеся в липкой паутине ночного кошмара.
Оно знает: все, что когда-то ело, само должно быть съедено.
И неизвестно, кто будет следующим, к кому нежить заглянет на огонек, напевая детскую песенку.
Доказать мерзавцу, что не все обожают делать гнусности, невозможно.
Подлинный ужас возвращается всегда. Жителям глухой деревушки предстоит убедиться в этом на собственной шкуре.
Зло, уничтоженное сорок лет назад, снова бродит по окрестным лесам. Люди для него – всего лишь мухи, трепыхающиеся в липкой паутине ночного кошмара.
Оно знает: все, что когда-то ело, само должно быть съедено.
И неизвестно, кто будет следующим, к кому нежить заглянет на огонек, напевая детскую песенку.
Она всегда смеялась над рассказами о домах с привидениями. Слишком хорошо знала, что в жизни есть вещи и похуже – например, отчим, норовящий по пьяни залезть под юбку четырнадцатилетней падчерице. Или муж-алкоголик, от которого приходится делать аборт за абортом, и который избивает жену всякий раз, когда она заводит речь о разводе. По сравнению со всем этим, о господи, любое привидение покажется милягой.
Подлинный ужас возвращается всегда. Жителям глухой деревушки предстоит убедиться в этом на собственной шкуре.
Зло, уничтоженное сорок лет назад, снова бродит по окрестным лесам. Люди для него – всего лишь мухи, трепыхающиеся в липкой паутине ночного кошмара.
Оно знает: все, что когда-то ело, само должно быть съедено.
И неизвестно, кто будет следующим, к кому нежить заглянет на огонек, напевая детскую песенку.
В двенадцать лет больше доверяешь чувствам, чем рассудку, а потому совершаешь меньше ошибок.
Подлинный ужас возвращается всегда. Жителям глухой деревушки предстоит убедиться в этом на собственной шкуре.
Зло, уничтоженное сорок лет назад, снова бродит по окрестным лесам. Люди для него – всего лишь мухи, трепыхающиеся в липкой паутине ночного кошмара.
Оно знает: все, что когда-то ело, само должно быть съедено.
И неизвестно, кто будет следующим, к кому нежить заглянет на огонек, напевая детскую песенку.