admin

Первым предложением любого романа должно быть: «Доверься мне, это потребует времени, но здесь есть порядок, очень хрупкий, очень человеческий». Блуждай без цели, если хочешь добраться до города.

В шкуре льва

Майкл Ондатже

Тонкая и поэтичная история любви, действие которой разворачивается в плавильном котле межвоенного Торонто, на хрупком стыке классов и субкультур. Среди действующих лиц - миллионер, пожелавший бесследно исчезнуть, и его верная возлюбленная-актриса, анархисты и честные подрывники с лесосплава, благородный вор Караваджо с ученой собакой, визионеры-зодчие грядущей утопии и ее безымянные строители.

Они едут четыре часа до Марморы под шестью звездами и луной.
И все это время она не спит, чтобы составить ему компанию.

В шкуре льва

Майкл Ондатже

Тонкая и поэтичная история любви, действие которой разворачивается в плавильном котле межвоенного Торонто, на хрупком стыке классов и субкультур. Среди действующих лиц - миллионер, пожелавший бесследно исчезнуть, и его верная возлюбленная-актриса, анархисты и честные подрывники с лесосплава, благородный вор Караваджо с ученой собакой, визионеры-зодчие грядущей утопии и ее безымянные строители.

— Как ты, Патрик? Последовал нервный смешок, который она любила. — На грани, как обычно. — Там и оставайся.

В шкуре льва

Майкл Ондатже

Тонкая и поэтичная история любви, действие которой разворачивается в плавильном котле межвоенного Торонто, на хрупком стыке классов и субкультур. Среди действующих лиц - миллионер, пожелавший бесследно исчезнуть, и его верная возлюбленная-актриса, анархисты и честные подрывники с лесосплава, благородный вор Караваджо с ученой собакой, визионеры-зодчие грядущей утопии и ее безымянные строители.

Ему не нужно видеть конкретные предметы, у него в голове карта этого пространства, ему известно расположение опор моста, ширина пролетов в секундах движения — центральный пролет моста двести восемьдесят один фут и шесть дюймов, два боковых пролета по двести сорок футов и два крайних пролета по сто пятьдесят восемь. Он проскальзывает в отверстия на нижнем настиле моста и поднимается по канату вверх. Он точно знает, на какой высоте над рекой сейчас находится, знает длину канатов, знает, сколько секунд он может находиться в свободном падении. Ему не важно, день сейчас или ночь, он мог бы работать с завязанными глазами. Черное пространство — это время. Раскачавшись, он через три секунды вытягивает ноги, чтобы приземлиться на краю другой бетонной опоры. Он точно знает, где находится, как будто он капля ртути, катящаяся по карте.

В шкуре льва

Майкл Ондатже

Тонкая и поэтичная история любви, действие которой разворачивается в плавильном котле межвоенного Торонто, на хрупком стыке классов и субкультур. Среди действующих лиц - миллионер, пожелавший бесследно исчезнуть, и его верная возлюбленная-актриса, анархисты и честные подрывники с лесосплава, благородный вор Караваджо с ученой собакой, визионеры-зодчие грядущей утопии и ее безымянные строители.

Пока падал, вспомнит он позже, он почувствовал протянутую к нему руку женщины, которая хочет узнать его имя.

В шкуре льва

Майкл Ондатже

Тонкая и поэтичная история любви, действие которой разворачивается в плавильном котле межвоенного Торонто, на хрупком стыке классов и субкультур. Среди действующих лиц - миллионер, пожелавший бесследно исчезнуть, и его верная возлюбленная-актриса, анархисты и честные подрывники с лесосплава, благородный вор Караваджо с ученой собакой, визионеры-зодчие грядущей утопии и ее безымянные строители.

Сострадание слишком много прощает. Ты способен простить худшего из людей. Ты простишь его, и все останется как прежде.

В шкуре льва

Майкл Ондатже

Тонкая и поэтичная история любви, действие которой разворачивается в плавильном котле межвоенного Торонто, на хрупком стыке классов и субкультур. Среди действующих лиц - миллионер, пожелавший бесследно исчезнуть, и его верная возлюбленная-актриса, анархисты и честные подрывники с лесосплава, благородный вор Караваджо с ученой собакой, визионеры-зодчие грядущей утопии и ее безымянные строители.

Мир людей делится не на мужчин и женщин, не на черных,белых и смуглых,не не немцев,китайцев и финнов,не на высоких стройных,маленьких и толстых,не на красивых и так себе, не на бедных и богатых. Мир делится только на две категории: здоровых и больных. И здоровым дано все,а больным-ничего.
Речь не о временных больных,у которых заболело и прошло,а больные окончательно и бесповоротно. Навсегда. Насовсем. Безнадежно.

Большая книга перемен

Алексей Слаповский

Алексей Слаповский - прозаик, драматург, сценарист; пожалуй, один из самых непредсказуемых современных писателей. На вопрос журналистов: "Где вы настоящий", он неизменно отвечает: "Везде!" В новом романе "Большая книга перемен" есть все: и любовь (трех друзей к своей однокласснице, юной девушки к богатому разбойнику, мужа к жене), и потери (друзей, здоровья, близкого, самого себя), и успех (на сцене, в профессии, бизнесе), и даже детективное расследование (обстоятельств исчезновения человека)......

Каждое сердце воображает, что оно впервые бьется под наплывом тех ощущений, которые заставляли уже биться сердца первых людей и заставят еще трепетать сердца последних мужчин и последних женщин.

Декабрь, самый темный из месяцев, словно черная дыра в году.

перестала посещать церковь, негодуя на бога за то, что он может иметь подобных служителей