На губах у нее появилась эта ее омерзительная улыбочка — та самая, которую она приберегала специально для случаев, когда приходилось называть меня полным именем. Она говорила долго и нудно, а я смотрела ей в рот, и мне казалось, что она смакует каждое слово, прежде чем швырнуть им в меня, словно жует какую-то необыкновенно вкусную конфету. Впрочем, я давно заметила, что мисс Хилл просто наслаждается, когда появляется предлог лишний раз на меня наехать.
От слов Стар голова у меня шла кругом. Все у нее получалось как в сказке. Приехал прекрасный принц и спас двух нищенок от старой ведьмы, превратил их в прекрасных принцесс. И стали они жить-поживать в сказочном замке и были очень счастливы вместе. Только вот Мэриголд была не злобной старой ведьмой, а нашей мамой.
Она так причитала, словно сама никогда ничего подобного не делала — этакая скучная, обыкновенная мама с ровной, гладкой кожей. Я смотрела на нее, на свою разрисованную странную маму. Я знала, что она любит нас —меня и Стар. У каждой из нас теперь есть отец, и, может быть, они всегда будут рядом… а может, и нет — но Мэриголд будет рядом всегда. Наша Мэриголд. И не важно, в своем она уме или нет. Главное — она принадлежит нам, а мы — ей. И нас всегда будет трое — Мэриголд, Стар и Долфин.
"Они походили на попугайчиков - неразлучников - такие яркие,очаровательные, они всегда так любовно ворковали, пока я, словно старая, облезлая попугаиха, одиноко нахохлившись, сидела на своей ветке".
Я заколебалась. Я ведь привыкла воспринимать Оливера просто как Совенка Морриса. И до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что за этим неказистым фасадом кроется, оказывается, интересная личность. Конечно, не очень-то лестно иметь приятеля, которого вечно дразнят, а теперь из-за него станут дразнить и меня. Впрочем, меня ведь и так дразнят, напомнила я себе, так что особой разницы нет.
Удивительный человек! - подумала я. Не моргнув глазом, принял известие о том, что у него, возможно, есть сын, потом дочь - а теперь узнав о том, что я не умею плавать, чуть в обморок не упал.
Свою мечту о бессмертии человек вкладывает в дела свои.
Все-таки это безумие – собираться так, не боясь авиации, в традиционный, точно назначенный час. Или, может быть, в воскресенье, в четыре пополудни, в час корриды, гражданская война приостанавливается?..
Части прикреплены на питание к гостиницам, к ресторанам, к кафе, по разверстке.
Поэтому в самых шикарных отелях в обеденное время полно солдат, шум, оживление. Обед для них готовится, конечно, похуже, чем для гостей, но все-таки пока очень хороший, с рисом, с рыбой, с мясом, с огромным количеством оливкового масла. Военным хлебом называется белоснежный, очень тяжелый, плотный, как сыр, белый хлеб.
У меня общность идей с солдатами – хорошо. Может быть, даже общность интересов. Но я их вижу в первый раз, пусть они даже самые отличные ребята. Мы не верим друг другу. Я, командир, боюсь, что они разбегутся. Они, солдаты, боятся, что я их заведу в ловушку.