admin

Производительность писателя должна быть такой, чтобы оглушить читателя массой, если уж нельзя удержать его интерес качеством.

Пироги и пиво, или Скелет в шкафу

Сомерсет Моэм

Уильям Сомерсет Моэм - классик английской литературы XX века, произведения которого широко переиздаются во всем мире. "Пироги и пиво, или Скелет в шкафу" - один из самых известных романов Моэма. Сразу же после выхода в свет читатели и критики единодушно отнесли его к числу лучших произведений писателя. Это саркастическое повествование о литературном долгожительстве британских авторов. В центре романа - судьба талантливого писателя и его жены на фоне литературной среды того времени.

Лицемерие – самый трудный и утомительный порок из всех, которым человек может предаваться. Оно требует постоянной бдительности и редкой целеустремленности. В нем нельзя упражняться на досуге, как в прелюбодеянии или чревоугодии; оно занимает все ваше время.

Пироги и пиво, или Скелет в шкафу

Сомерсет Моэм

Уильям Сомерсет Моэм - классик английской литературы XX века, произведения которого широко переиздаются во всем мире. "Пироги и пиво, или Скелет в шкафу" - один из самых известных романов Моэма. Сразу же после выхода в свет читатели и критики единодушно отнесли его к числу лучших произведений писателя. Это саркастическое повествование о литературном долгожительстве британских авторов. В центре романа - судьба талантливого писателя и его жены на фоне литературной среды того времени.

с самой глубокой древности старики внушают молодым, что они умнее, – а к тому времени, как молодые начинают понимать, какая это чушь, они сами превращаются в стариков, и им выгодно поддерживать это заблуждение

Пироги и пиво, или Скелет в шкафу

Сомерсет Моэм

Уильям Сомерсет Моэм - классик английской литературы XX века, произведения которого широко переиздаются во всем мире. "Пироги и пиво, или Скелет в шкафу" - один из самых известных романов Моэма. Сразу же после выхода в свет читатели и критики единодушно отнесли его к числу лучших произведений писателя. Это саркастическое повествование о литературном долгожительстве британских авторов. В центре романа - судьба талантливого писателя и его жены на фоне литературной среды того времени.

Он дома. И он счастлив, что родился в самом замечательном городе Соединенных Штатов. Сан-Франциско - это провинция, Нью-Йорк уже изжил себя, будущее Америки - в развитии ее экономических возможностей, а Чикаго так удобно расположен и жители его исполнены такой энергией, что, конечно, ему суждено стать подлинной столицей страны.

Сейчас она рассказывала о концерте, на котором была днем с матерью, о лекциях, которые читал в Аудиториуме заезжий английский поэт, о политических новостях, о картине старого мастера, которую отец недавно купил в Нью-Йорке за пятьдесят тысяч долларов. И, слушая ее, Бэйтмен отдыхал душою. Он снова в цивилизованном мире, в самом средоточии культуры, среди избранных мира сего, и голоса, которые помимо его воли тревожили его и не желали стихать, наконец-то умолкли.

Последние письма были так же нежны и милы, как и первые, но тон их стал иной. Еще прежде она со смутной подозрительностью относилась к юмору Эдварда и питала чисто женское недоверие к этому непонятному свойству, а теперь почувствовала в нем легкомыслие, которое ставило ее в тупик. Казалось, это пишет новый Эдвард, не тот, которого она знала прежде.

- Ну, конечно, можно. Не такие уж мы тут на Таити деловые люди. А-Лин, - окликнул он китайца, стоявшего за прилавком напротив, - когда вернется хозяин, скажите ему, что ко мне приехал из Америки друг и я пошел распить с ним бутылочку.
- Холосо, - широко улыбаясь, ответил китаец.

Обедали только вчетвером: Изабелла, ее родители и Бэйтмен. Он наблюдал, как она все время направляет разговор, не давая ему выйти за рамки легкой светской болтовни, и ему пришло в голову, что точно так же какая-нибудь маркиза, над которой уже нависла тень гильотины, болтала о всяких пустяках, не желая думать о неумолимом завтра.

Здесь я отучился от глупостей и сантиментов. Я очень хочу счастья и тебе и Изабелле, но и сам вовсе не желаю быть несчастным.

И его мучила мысль, что когда оказались затронуты его собственные интересы, он позволил им одержать верх над рыцарскими чувствами. Уже совсем было приготовясь пожертвовать собой, он теперь испытывал настоящее разочарование. Он был подобен филантропу, который из самых бескорыстных побуждений строит образцовые жилища для бедняков и потом обнаруживает, что выгодно поместил свой капитал.