Правильно - не всегда так, как написано в твоих любимых правилах.
Нужно понимать - с чем стоит бороться, а что оставить как есть.
Мы подходили друг другу как детали головоломки, меня словно окружило теплое золотое сияние; как будто я споткнулся, по счастливой случайности, в нужном месте. Впрочем, мне хватило трезвого ума не облекать подобные мысли в слова.
Джеки, я воспитываю ребенка. От одного этого у любого поджилки затрясутся. Плевать даже на то, что я воспитываю ее в мире, где ей постоянно твердят: думай только о моде, славе и целлюлите, не замечай закулисных игр и вообще — купи себе что-нибудь симпатичное… Я столбенею на каждом шагу. Пока Холли была маленькая, я еще как-то справлялся, но с каждым днем она взрослеет — и мне все страшнее. Считай меня двинутым, но иногда мне просто хочется, чтобы она воспитывалась в стране, где людям приходится думать о чем-то более насущном, чем крутые тачки и Пэрис Хилтон.
<...> стремление победить — ценная черта, пока она не ведет к поражению.
Дорожка в мамин информационный банк лежит через переулок Неодобрения.
Чай оказался такой крепкий, что мог выбраться из чайника и надавать тумаков.
В те времена монашки внушали всем девочкам, что женское тело – одновременно и выгребная яма, и банковский сейф, а мальчики – гадкие воришки.
Ма — классическая дублинская мамаша: ровно пять футов высоты, волосы в бигудях, бочкообразная фигура фасона «лучше не лезь» и бесконечный запас неодобрения.
Когда я слышу, чего ждут сегодняшние молодые от любви, у меня башку сносит. Парни из отдела с поразительной точностью расписывают, какие у женщины должны быть формы, где и как должно быть выбрито, что будет сделано на каком свидании, что она должна и чего никогда не должна делать, говорить и хотеть. Женщины в кафе обсуждают список профессий, достойных мужчины, разрешенные и одобренные машины, костюмы, цветы, рестораны и драгоценности… Я слышу все это, и хочется завопить: «Люди, вы совсем выжили из ума?!» Я ни разу не дарил Рози цветов – как бы она их объяснила дома? Мне и в голову не приходило оценивать, выглядят ли ее лодыжки как положено. Я хотел ее, всю целиком – и верил, что она хочет меня.