admin

Он поборол в себе страх и еще раз пошел искать Юрку. Вместе с ним разыскивали своих мужей, сыновей и братьев несколько женщин. Женщины подняли крышку первого гроба. Ленька заглянул туда и отшатнулся. Вместо мертвого человека, покойника, он увидел груду посиневших человеческих ног, рук и отдельных пальцев.
Он убежал с площади и уже не возвращался туда. Он сидел в комитете комсомола на кухне, у жарко нагретого кипяточного бака и плакал навзрыд, не стесняясь, не сдерживая слез и не видя перед собой ничего, кроме маленького скрюченного пальца. Почему-то он решил, что этот палец, - именно Юркин палец, и мысль о том, что это все, что осталось от его друга, не давала ему успокоиться. Он плакал, как никогда в жизни не плакал.

Ленька Пантелеев

Леонид Пантелеев

6+ Автобиографический роман «Ленька Пантелеев» рассказывает о беспризорном тяжелом детстве автора во время гражданской войны в России 1917—1922 гг.

Подойдя к работающим, Ленька поздоровался и спросил, где тут можно видеть Виктора Николаевича.
- Это я, - сказал человек в стеганке, отбрасывая в сторону березовое полено. - У тебя что - путевка?
- Да.
- А ну давай ее сюда.
- А-а, Пантелеев? Леня? - сказал он, заглянув в Ленькины бумаги. - Как же... слыхал про тебя. Ты что - говорят, сочинитель, стихи пишешь?
- Писал когда-то, - пробормотал Ленька.
- Когда-то? В ранней молодости? - улыбнулся заведующий. - Ну что ж, товарищ Пантелеев. Здравствуйте! Милости просим!..
Он снял варежку и протянул Леньке большую, крепкую мужскую руку. Из-за его спины выглядывали и смотрели на Леньку дружелюбные, насмешливые, равнодушные, добрые, румяные, бледные, пасмурные и веселые лица его новых товарищей. А сам Ленька, не теряя времени, опытным взглядом бывалого человека уже оценивал обстановку. Вот забор. За забором дымится высокая железная труба какого-то крохотного заводика. Правда, над забором торчат острые железные гвозди. Но при желании и при некоторой сноровке перемахнуть через такой заборчик - пара пустяков.
Он не собирался жить в этом детдоме больше одной-двух недель. Он был уверен, что убежит отсюда, как уже не раз убегал из подобных учреждений.
Но случилось чудо. Ленька не убежал. И даже не пробовал бежать...

Ленька Пантелеев

Леонид Пантелеев

6+ Автобиографический роман «Ленька Пантелеев» рассказывает о беспризорном тяжелом детстве автора во время гражданской войны в России 1917—1922 гг.

"Ведь никто не рождается преступником. Преступниками делают людей голод, нужда, безработица. Незачем человеку воровать, если он сыт, если у него есть дом и работа, а главное - если он не чувствует себя одиноким, если он ощущает себя сыном большой страны и участником великого дела"."Он еще хорошо помнил этот хрустальный, сахарный город-сказку, белоснежную чистоту его башен и колоколен, кудрявую зелень садов, плавящееся в голубом небе золото, - и не мог поверить, что сейчас перед ним тот самый, приснившийся ему город...
Какие-то гнилые зубья торчали на высоком, уже не зеленом, а рыжевато-буром, спаленном берегу, какие-то сахарные огрызки лежала на кучах черных потухших головешек... И ни одной башни, ни одной колокольни, ни одной искорки золота в аквамариновом августовском небе!..""Вот они, - полюбуйтесь, пожалуйста, - дети революции!""[...] в свои четырнадцать лет он пережил столько разных разностей, что особенно волноваться и беспокоиться не видел причин.
"Ладно. Плевать. Как-нибудь выкручусь".".

Ленька Пантелеев

Леонид Пантелеев

6+ Автобиографический роман «Ленька Пантелеев» рассказывает о беспризорном тяжелом детстве автора во время гражданской войны в России 1917—1922 гг.

Ведь никто не рождается преступником. Преступниками делают людей голод, нужда, безработица. Незачем человеку воровать, если он сыт, если у него есть дом и работа, а главное - если он не чувствует себя одиноким, если он ощущает себя сыном большой страны и участником великого дела.

Ленька Пантелеев

Леонид Пантелеев

6+ Автобиографический роман «Ленька Пантелеев» рассказывает о беспризорном тяжелом детстве автора во время гражданской войны в России 1917—1922 гг.

— Дядя Митя! — смеясь, охватывает ручонками голову Дмитрия.
— Тетя Галя, — в унисон отвечает.
— Я не тетя, — возражает девочка.
— А кто же ты?
— Я Галя.
— Кто же тебе такого наговорил?
— Сама знаю.
— А еще что ты знаешь?
— Что вы Гитлера убьете. Правда, дядя Митя?
— Правда, тетя Галя.
— Я не тетя.
— А кто же ты?
— Я Галя.
— Кто же тебе такого наговорил?
— Никто! — догадывается девочка, что над ней насмехаются, и обижено надувает губы.
— Ну, если не признаешься — заброшу на хату!
— Не забросите, — уверенно заявляет Галина, гарцуя на плечах и сильнее охватывая голову Дмитрия.
— Почему?
— Потому что вы добрый, дядя Митя… Таким и мой отец был.
И эти наивные слова вместе с тем смущают и болью наливают душу Дмитрия.

У самого леса злобно закартавил, задудукал пулемет, и на леваде, задыхаясь от испуга, по-женски, заахало эхо.

— Свирид Яковлевич?.. — немея, спросил глазами, всей душой.
— Ленин умер…
Как горы, упали тяжелые слова, и все закружилось и потемнело вокруг.
— Как же так!? Свирид Яковлевич, как же так!? — страшной болью отекает и натягивается каждый звук.
Может он, Дмитрий, не расслышал, может после болезни разучился… может… Пристально смотрит на Свирида Яковлевича, на мать — и ничего отрадного не видит.
— Перестало биться сердце нашего гения, нашего вождя и учителя трудящихся всего мира… Любое его слово — это была чистая кровь, это была правда и очертание будущего…

Работа дает радость, счастье, а не злое отупение и бедность… Кто вас научил так жить?
Тракторист, еще осыпанный каплями воды, пристально посмотрел на Григория.
— Партия, Ленин, Сталин дали нам жизнь, — ответил тихо, и его неюношески строгие глаза стали мягче, потеплели. — Ты не горюй: скоро повсеместно настоящие дела начнутся. Слышал, что товарищ Сталин на пятнадцатом съезде партии о коллективизации говорил? А слова товарища Сталина — эта сама жизнь, которая вперед спешит. На машине!

— Недаром говорят о нем: святой и божий, на черта похожий.
— Думаешь, обновление иконы не его рук дело?
Дмитрий засмеялся.
— В «Рабоче-крестьянской газете» прочитал интересный документ. Петру Великому сообщили, что у одного старовера икона пускает слезы. А Петр Великий и написал резолюцию: «Пусть икона прекращает плакать, а то у старовера заплачет то место, через которое разъяснялось верноподданническое чувство». После этого икона перестала плакать.
— Стоящая резолюция, — развеселился Варивон.

Барская пшеница.
И потрескавшиеся в кровь, обгорелые губы жнецов. Задыхаются в зное грудные дети, старичками родившиеся в срок. И нет в присохших грудях матерей молока для детей. Только есть соленые слезы в глазах. И падают они на желтые детские личики, на тринадцатый измученный сноп.