Не знаю, почему я сохранил и несколько раз перечитывал,
"Марсель, я знаю, что я старуха и, как ты
говоришь, немножко актерствую. Но пожалуйста, продолжай притворяться. В
притворстве наше спасение. Притворяйся, будто я люблю тебя, как любовница.
Притворяйся, что ты любишь меня, как любовник. Притворяйся, будто я готова
умереть ради тебя, а ты ради меня". Я снова перечитал записку; она
показалась мне трогательной... А он ведь все-таки умер из-за нее, так что,
видно, и Марсель вовсе не был comedien [комедиант (фр.)]. Смерть - лучшее
доказательство искренности.
• Наши отношения в то недолгое время, пока они длились, были похожи на взаимный еле еле прикрытый допрос; мы придирались к мелким неточностям, хотя в главном делали вид, будто друг другу верим. Думаю, что те из нас, кто провел большую часть своей жизни в притворстве – все равно, перед женщиной, перед партнером, даже перед самим собой, – могут быстро вывести друг друга на чистую воду. Мы с Джонсом многое узнали друг про друга, пока не расстались, – ведь все же по мелочам говоришь правду, когда можно. Иногда это облегчает жизнь.
• . Она не играла никакой роли. Она точно ответила на мой вопрос. Она никогда не притворялась, будто ей нравится то, что ей не нравилось, или что она любит то, к чему равнодушна. Если я ее не понял, то лишь потому, что неправильно задавал ей вопросы. Она и правда не была комедианткой. Она сохранила душевную чистоту, и теперь я понимаю, за что я ее любил.
Священник был молодым человеком со светлой кожей метиса, сверстником
Филипо. Он произнес очень короткую проповедь на слова апостола Фомы:
"Давайте пойдем в Иерусалим и умрем с ним вместе". Он говорил:
- Церковь принадлежит роду человеческому, она разделяет страдания рода
человеческого, и, хотя Христос осудил ученика, отрубившего ухо слуге
первосвященника, сердца наши полны сочувствия ко всем, кого страдания
других заставляют взять в руки меч. Церковь осуждает насилие, но она еще
суровее осуждает равнодушие. Насилие может быть выражением любви,
равнодушие - никогда. Первое есть ограниченность милосердия, второе -
неограниченный эгоизм. В дни страха и смятения простодушие и преданность
одного из апостолов помогли принять политическое решение. Он был неправ,
но я предпочту быть неправым, как святой Фома, чем правым, как все
бездушные и трусливые. Давайте же пойдем в Иерусалим и умрем вместе с ним.
Цинизм - это дешевка, его можно купить в любом магазине стандартных цен; им начиняют всякий хлам.
В душе хватает места для множества ран, прежде чем почувствуешь, что там не осталось живого места.
Почти у каждого в жизни наступает минута, после которой нет возврата к прошлому.
Вот одна из мук незаконной любви: даже самые страстные объятия любовницы только лишний раз показывают, что любовь непостоянна.
Мне почудилось, что вокруг нас летают цветные шары: каждая вера имеет свой цвет, как и каждое неверие.Тут был и экзистенциалистический шар и логически - позитивистский шар.
Жестокость — как прожектор. Она шарит, нащупывая жертву. Мы ускользаем от нее только на время.