Мои цитаты из книг
До чего все‑таки жены, даже любящие (особенно любящие), угнетают мужей!
«Дневник» - десятисерийная радиоверсия последней книги Юрия Нагибина. «Мои записи в большинстве своем носят сугубо личный характер, и я долго сомневался – стоит ли их публиковать, особенно при жизни. Ведь это разговор с самим собой, какое дело до него читателям. После смерти писателя – да и не только писателя – его записи приобретают интерес как документ эпохи… Мои записи – это прежде всего порыв к отдушине. Я хватался за свою тетрадь, когда чувствовал ,что мне не хватает воздуха, и, чтобы не...
Мне кажется, что можно жить, не оскаливаясь поминутно, не пытаясь раздавить другого, не окружая себя завесой хамства. Люди поразительно недоверчивы друг к другу, всё время ожидают нападения, отсюда их чудовищная агрессивность.
«Дневник» - десятисерийная радиоверсия последней книги Юрия Нагибина. «Мои записи в большинстве своем носят сугубо личный характер, и я долго сомневался – стоит ли их публиковать, особенно при жизни. Ведь это разговор с самим собой, какое дело до него читателям. После смерти писателя – да и не только писателя – его записи приобретают интерес как документ эпохи… Мои записи – это прежде всего порыв к отдушине. Я хватался за свою тетрадь, когда чувствовал ,что мне не хватает воздуха, и, чтобы не...
Для бездарных писателей у нас рай на земле, талантливых ждёт царствие небесное.
«Дневник» - десятисерийная радиоверсия последней книги Юрия Нагибина. «Мои записи в большинстве своем носят сугубо личный характер, и я долго сомневался – стоит ли их публиковать, особенно при жизни. Ведь это разговор с самим собой, какое дело до него читателям. После смерти писателя – да и не только писателя – его записи приобретают интерес как документ эпохи… Мои записи – это прежде всего порыв к отдушине. Я хватался за свою тетрадь, когда чувствовал ,что мне не хватает воздуха, и, чтобы не...
Для разговора с Богом не нужен посредник.
«Дневник» - десятисерийная радиоверсия последней книги Юрия Нагибина. «Мои записи в большинстве своем носят сугубо личный характер, и я долго сомневался – стоит ли их публиковать, особенно при жизни. Ведь это разговор с самим собой, какое дело до него читателям. После смерти писателя – да и не только писателя – его записи приобретают интерес как документ эпохи… Мои записи – это прежде всего порыв к отдушине. Я хватался за свою тетрадь, когда чувствовал ,что мне не хватает воздуха, и, чтобы не...
Октябрь прекрасен, быть может, прекраснее всех месяцев года, даже мая. Май мучает надеждой, обещаниями, которые никогда не сбываются, октябрь ничего не обещает, не даёт и тени надежды, он весь в себе. А за ним — тьма, холод, слякоть, мокрый снег, огромная ночь, конец.
«Дневник» - десятисерийная радиоверсия последней книги Юрия Нагибина. «Мои записи в большинстве своем носят сугубо личный характер, и я долго сомневался – стоит ли их публиковать, особенно при жизни. Ведь это разговор с самим собой, какое дело до него читателям. После смерти писателя – да и не только писателя – его записи приобретают интерес как документ эпохи… Мои записи – это прежде всего порыв к отдушине. Я хватался за свою тетрадь, когда чувствовал ,что мне не хватает воздуха, и, чтобы не...
Люди непробиваемы. Люди разучились слушать друг друга. Они умеют лишь подчиняться силе, но всё своё держат при себе до поры до времени. А может быть, иначе не уцелеешь в беспощадном мире.
«Дневник» - десятисерийная радиоверсия последней книги Юрия Нагибина. «Мои записи в большинстве своем носят сугубо личный характер, и я долго сомневался – стоит ли их публиковать, особенно при жизни. Ведь это разговор с самим собой, какое дело до него читателям. После смерти писателя – да и не только писателя – его записи приобретают интерес как документ эпохи… Мои записи – это прежде всего порыв к отдушине. Я хватался за свою тетрадь, когда чувствовал ,что мне не хватает воздуха, и, чтобы не...
Когда уходит знаменитый человек, он мгновенно обрастает друзьями, как пень опятами в грибной год.
«Дневник» - десятисерийная радиоверсия последней книги Юрия Нагибина. «Мои записи в большинстве своем носят сугубо личный характер, и я долго сомневался – стоит ли их публиковать, особенно при жизни. Ведь это разговор с самим собой, какое дело до него читателям. После смерти писателя – да и не только писателя – его записи приобретают интерес как документ эпохи… Мои записи – это прежде всего порыв к отдушине. Я хватался за свою тетрадь, когда чувствовал ,что мне не хватает воздуха, и, чтобы не...
Дети — одна из вечных иллюзий человечества. Наивность, показывающая, что человек еще не до конца испорчен. Ведь никто не ждет, что из куриного яйца вылупится страус, что из щенка шакала вырастет большой бегемот, но все ждут, что из младенца выйдет обязательно не такая сволочь, как мы все, а нечто «порядочное». Забывают, что из младенца может выйти только человек, и умиляться тут абсолютно нечему.
«Дневник» - десятисерийная радиоверсия последней книги Юрия Нагибина. «Мои записи в большинстве своем носят сугубо личный характер, и я долго сомневался – стоит ли их публиковать, особенно при жизни. Ведь это разговор с самим собой, какое дело до него читателям. После смерти писателя – да и не только писателя – его записи приобретают интерес как документ эпохи… Мои записи – это прежде всего порыв к отдушине. Я хватался за свою тетрадь, когда чувствовал ,что мне не хватает воздуха, и, чтобы не...
Сила страдания не зависит от весомости порождающей его причины.
Чужая вера всегда производила на меня сильное впечатление, даже если я не разделял ее.