Мои цитаты из книг
Я каждый день, восстав от сна, Благодарю сердечно Бога За то, что в наши времена Волшебников не так уж много.
Однажды царь Салтан подслушал разговор трех сестер под окнами своего замка. Вскоре после этого он женился, и у него родился сын. Однако по злому умыслу царь отправил свою жену с младенцем в море, заперев их в бочке. Позже бочка разбилась, и выросший сын царя, Гвидон, спас лебедя, который оказался прекрасной царевной. Она отблагодарила его за спасение, помогая ему и поддерживая своей любовью.
"Слыхал я истину бывало: Хоть лоб широк, да мозгу мало!"
Однажды царь Салтан подслушал разговор трех сестер под окнами своего замка. Вскоре после этого он женился, и у него родился сын. Однако по злому умыслу царь отправил свою жену с младенцем в море, заперев их в бочке. Позже бочка разбилась, и выросший сын царя, Гвидон, спас лебедя, который оказался прекрасной царевной. Она отблагодарила его за спасение, помогая ему и поддерживая своей любовью.
Старик сел на ступени своего покосившегося крылечка, и тотчас же
произошло то, что происходит аккуратно каждое утро: к нему подошла его
собака Лыска, большой дворовый пес, белый с черными пятнами, облезлый,
полудохлый, с закрытым правым глазом. Подходила Лыска робко, трусливо
изгибаясь, точно ее лапы касались не земли, а раскаленной плиты, и все ее
дряхлое тело выражало крайнюю забитость.
Михаил Петрович Зотов, мещанин и владелец дома, в старости оказался в крайней нищете. У него на попечении находятся старая собака Лыска и изнурённая, почти безжизненная лошадь. Из-за отсутствия средств на их содержание, единственный путь для животных — на живодёрню.
И он с ненавистью поглядел на свой сарай с кривой поросшей крышей; там
из двери сарайчика глядела на него большая лошадиная голова. Вероятно,
польщенная вниманием хозяина, голова задвигалась, подалась вперед, и из
сарая показалась целая лошадь, такая же дряхлая, как Лыска, такая же робкая
и забитая, тонконогая, седая, с втянутым животом и костистой спиною. Она
вышла из сарая и в нерешительности остановилась, точно сконфузилась.
Михаил Петрович Зотов, мещанин и владелец дома, в старости оказался в крайней нищете. У него на попечении находятся старая собака Лыска и изнурённая, почти безжизненная лошадь. Из-за отсутствия средств на их содержание, единственный путь для животных — на живодёрню.
Не обязан я кормить вас, дармоеды! Я не миллионщик какой, чтоб вы меня объедали и опивали! Мне самому есть нечего, одры поганые, чтоб вас холера забрала! Ни радости мне от вас, ни корысти, а одно только горе и разоренье! Почему вы не околеваете? Что вы за такие персоны, что вас даже и смерть не берет?
Михаил Петрович Зотов, мещанин и владелец дома, в старости оказался в крайней нищете. У него на попечении находятся старая собака Лыска и изнурённая, почти безжизненная лошадь. Из-за отсутствия средств на их содержание, единственный путь для животных — на живодёрню.
Хлопцы мои в эту ночь срубили двенадцать засеков. Посполитство будем угощать свинцовыми сливами, а шляхтичи потанцуют и от батогов.
Жуткая мистическая история, стилизованная под народный украинский фольклор, про богатого казака Данило, его красавицу-жену Катерину и ее жестокого отца-колдуна. Это наиболее мрачная повесть из сборника "Вечера на хуторе близ Диканьки", в которой отсутствует привычный по другим произведениям этого цикла юмор. Здесь, скорее, лавкрафтовская атмосфера безысходности, ужаса и мрака.
На пограничной дороге, в корчме, собрались ляхи и пируют уже два дни. Что-то немало всей сволочи. Сошлись, верно, на какой-нибудь наезд: у иных и мушкеты есть; чокают шпоры, брякают сабли. Паны веселятся и хвастают, говорят про небывалые дела свои, насмехаются над православьем, зовут народ украинский своими холопьями и важно крутят усы, и важно, задравши головы, разваливаются на лавках. С ними и ксендз вместе. Только и ксендз у них на их же стать, и с виду даже не похож на христианского попа: пьет и гуляет с ними и говорит нечестивым языком своим срамные речи. Ни в чем не уступает им и челядь: позакидали назад рукава оборванных жупанов своих и ходят козырем, как будто бы что путное. Играют в карты, бьют картами один другого по носам. Набрали с собою чужих жен. Крик, драка!.. Паны беснуются и отпускают штуки: хватают за бороду жида, малюют ему на нечестивом лбу крест; стреляют в баб холостыми зарядами и танцуют краковяк с нечестивым попом своим. Не бывало такого соблазна на Русской земле и от татар. Видно, уже ей бог определил за грехи терпеть такое посрамление!
Жуткая мистическая история, стилизованная под народный украинский фольклор, про богатого казака Данило, его красавицу-жену Катерину и ее жестокого отца-колдуна. Это наиболее мрачная повесть из сборника "Вечера на хуторе близ Диканьки", в которой отсутствует привычный по другим произведениям этого цикла юмор. Здесь, скорее, лавкрафтовская атмосфера безысходности, ужаса и мрака.
...ибо для человека нет большей муки, как хотеть отомстить и не мочь отомстить.
Жуткая мистическая история, стилизованная под народный украинский фольклор, про богатого казака Данило, его красавицу-жену Катерину и ее жестокого отца-колдуна. Это наиболее мрачная повесть из сборника "Вечера на хуторе близ Диканьки", в которой отсутствует привычный по другим произведениям этого цикла юмор. Здесь, скорее, лавкрафтовская атмосфера безысходности, ужаса и мрака.
Козацкие сердца, когда встретятся где, как не выбьются из груди друг другу навстречу!
Жуткая мистическая история, стилизованная под народный украинский фольклор, про богатого казака Данило, его красавицу-жену Катерину и ее жестокого отца-колдуна. Это наиболее мрачная повесть из сборника "Вечера на хуторе близ Диканьки", в которой отсутствует привычный по другим произведениям этого цикла юмор. Здесь, скорее, лавкрафтовская атмосфера безысходности, ужаса и мрака.
Та мука для него будет самая страшная: ибо для человека нет большей муки, как хотеть отмстить, и не мочь отмстить.
Жуткая мистическая история, стилизованная под народный украинский фольклор, про богатого казака Данило, его красавицу-жену Катерину и ее жестокого отца-колдуна. Это наиболее мрачная повесть из сборника "Вечера на хуторе близ Диканьки", в которой отсутствует привычный по другим произведениям этого цикла юмор. Здесь, скорее, лавкрафтовская атмосфера безысходности, ужаса и мрака.