Мои цитаты из книг
Буддисты в таких случаях говорят: столько же причин поднять с пола упавшую ложку, сколько и не делать этого. Буддисты, с моей точки зрения, великие мастера все передергивать, а ложку в любом случае надо поднимать, хотя бы для того, чтоб на ней не поскользнуться.
«Не вмешивайся!» – кричал мой внутренний голос, но я все же рассказала о том, что видела мужчину, уводившего мальчика с детской площадки. И все завертелось… Один внутренний выбор запускает цепочку событий, и вот уже жизнь катится наперекосяк. Почему я так неосмотрительно поступила?! Но дело было в ребенке. Я не могла допустить, чтобы с ним случилось что-то плохое. Я помогла его отыскать и ни о чем не жалела, хотя понимала: благими намерениями мостим путь в ад. Год назад я уехала из родного...
– Тоже верно. Я все эти дни думал о тебе…
– Неудивительно, я же красавица.
– Кто бы спорил, – улыбнулся он. – Кстати, сколько тебе лет?
– Такие вопросы девушке не задают.
– Нет, серьезно. Лет двадцать пять, да?
– Восемнадцать. Просто выгляжу хреново. Пороки одолели. Здоровье ни к черту, то печень прихватит, то легкие.
– Занятная ты девица. Живешь по своим законам, да? Сама по себе? Пария по собственной воле?
– Какие ты слова-то знаешь, – улыбнулась я. Разговор мне, понятное дело, не нравился, но и обострять ситуацию не хотелось, и я решила все свести к шутке. – Я вроде суверенного штата, и в пределах своих границ не признаю ни одно правительство.
«Не вмешивайся!» – кричал мой внутренний голос, но я все же рассказала о том, что видела мужчину, уводившего мальчика с детской площадки. И все завертелось… Один внутренний выбор запускает цепочку событий, и вот уже жизнь катится наперекосяк. Почему я так неосмотрительно поступила?! Но дело было в ребенке. Я не могла допустить, чтобы с ним случилось что-то плохое. Я помогла его отыскать и ни о чем не жалела, хотя понимала: благими намерениями мостим путь в ад. Год назад я уехала из родного...
чайная ложка – мощный магнит, брошенная в мойку, мгновенно притягивает гору грязной посуды.
«Не вмешивайся!» – кричал мой внутренний голос, но я все же рассказала о том, что видела мужчину, уводившего мальчика с детской площадки. И все завертелось… Один внутренний выбор запускает цепочку событий, и вот уже жизнь катится наперекосяк. Почему я так неосмотрительно поступила?! Но дело было в ребенке. Я не могла допустить, чтобы с ним случилось что-то плохое. Я помогла его отыскать и ни о чем не жалела, хотя понимала: благими намерениями мостим путь в ад. Год назад я уехала из родного...
Виссарион сам пил редко, но водку на случай всегда держал. – Выпьешь? – предложила я.
– Мыслящее существо не замутняет свой разум.
– Жизнь – иллюзия, если я просто сплю, какая, на хрен, разница, в трезвом уме или не очень.
– Водка не поможет, – буркнул он.
– Знаю. Возьму с собой, если не возражаешь.
– А если возражаю?
– Все равно возьму. Мне надо идти, а ты завтра врачу покажись. Наше тело всего лишь одежда, но твоя тебе еще пригодится.
«Не вмешивайся!» – кричал мой внутренний голос, но я все же рассказала о том, что видела мужчину, уводившего мальчика с детской площадки. И все завертелось… Один внутренний выбор запускает цепочку событий, и вот уже жизнь катится наперекосяк. Почему я так неосмотрительно поступила?! Но дело было в ребенке. Я не могла допустить, чтобы с ним случилось что-то плохое. Я помогла его отыскать и ни о чем не жалела, хотя понимала: благими намерениями мостим путь в ад. Год назад я уехала из родного...
- Я думал, что оказался на самом дне, но тут снизу постучали...
«Не вмешивайся!» – кричал мой внутренний голос, но я все же рассказала о том, что видела мужчину, уводившего мальчика с детской площадки. И все завертелось… Один внутренний выбор запускает цепочку событий, и вот уже жизнь катится наперекосяк. Почему я так неосмотрительно поступила?! Но дело было в ребенке. Я не могла допустить, чтобы с ним случилось что-то плохое. Я помогла его отыскать и ни о чем не жалела, хотя понимала: благими намерениями мостим путь в ад. Год назад я уехала из родного...
— Не стоит играть с огнём, мотылёк. Опалишь свои тонкие крылышки и пожалеешь об этом. — Пусть, – тихо прошептала я, потянувшись к нему, – этот огонь стоит того, чтобы в нём сгореть.
Размеренная жизнь Нэнси трещит по швам, когда парень выгоняет её из дома, голословно обвиняя в измене.
Не зная, куда податься, Нэнси обескураженно сидит на автобусной остановке и замечает поодаль чёрную машину. Интуиция кричит о том, что нужно уходить, но Нэнси списывает свои чувства на недавний стресс от расставания и не обращает на автомобиль никакого внимания.
И очень зря…
Коллективизм мне нравился. Я бы даже сказал, что мне нравился мистический коллективизм. Крестный ход. Соборность. Чувство локтя. Товарищество. Взаимовыручка. Пролетарский интернационализм. «Строили мы, строили — и наконец построили». В спорте я предпочитал командные виды типа волейбола. Родился в Сибири. Там отшельником-индивидуалистом не проживешь. Замерзнешь.
После смерти Бродского прошло 25 лет, и за это время о нем и его поэзии было сказано достаточно. Его называли «вечным изгнанником», «самым знаменитым тунеядцем», «поэтом без пьедестала». Однако новое поколение авторов предлагает свежий взгляд: Вадим Месяц выпустил книгу под названием «Дядя Джо. Роман с Бродским», которая открывает новые, до сих пор неизвестные, аспекты жизни знаменитого поэта и лауреата Нобелевской премии. Книга показывает, что реальность могла быть иной, и хотя сюжет насыщен...
В гастрономе на улице Ленина наливали шампанское. В книжных магазинах продавали книги. И люди их с жадностью покупали. Постчеловеческое общество здесь еще не состоялось.
После смерти Бродского прошло 25 лет, и за это время о нем и его поэзии было сказано достаточно. Его называли «вечным изгнанником», «самым знаменитым тунеядцем», «поэтом без пьедестала». Однако новое поколение авторов предлагает свежий взгляд: Вадим Месяц выпустил книгу под названием «Дядя Джо. Роман с Бродским», которая открывает новые, до сих пор неизвестные, аспекты жизни знаменитого поэта и лауреата Нобелевской премии. Книга показывает, что реальность могла быть иной, и хотя сюжет насыщен...
— У нас тут стреляют, — сообщил я Бродскому. — Стреляют по ночам, потому что ночью лучше слышимость. — По-вашему, стрельба только для звука?
После смерти Бродского прошло 25 лет, и за это время о нем и его поэзии было сказано достаточно. Его называли «вечным изгнанником», «самым знаменитым тунеядцем», «поэтом без пьедестала». Однако новое поколение авторов предлагает свежий взгляд: Вадим Месяц выпустил книгу под названием «Дядя Джо. Роман с Бродским», которая открывает новые, до сих пор неизвестные, аспекты жизни знаменитого поэта и лауреата Нобелевской премии. Книга показывает, что реальность могла быть иной, и хотя сюжет насыщен...
В нашу жизнь нужно вернуть опасность. Только тогда человек ценит то, что он еще жив.
После смерти Бродского прошло 25 лет, и за это время о нем и его поэзии было сказано достаточно. Его называли «вечным изгнанником», «самым знаменитым тунеядцем», «поэтом без пьедестала». Однако новое поколение авторов предлагает свежий взгляд: Вадим Месяц выпустил книгу под названием «Дядя Джо. Роман с Бродским», которая открывает новые, до сих пор неизвестные, аспекты жизни знаменитого поэта и лауреата Нобелевской премии. Книга показывает, что реальность могла быть иной, и хотя сюжет насыщен...