Рынков и базаров у персов нет, и потому города у них строятся без площадей. Говорят, что, когда царь Кир узнал об эллинских торговых обычаях, он сказал: „Никогда не испугаюсь я тех, кто отводит в своих городах особое место для того, чтобы сходиться там, божиться и обманывать друг друга“.
Обучают они детей только трем знаниям: верховой езде, стрельбе из лука и правдивости. Ложь считается у них постыднейшим пороком; а второй после нее порок — иметь долги, тоже потому, что должнику всегда приходится лгать.
В Вавилоне не было ни больниц, ни врачей, а больные все-таки вылечивались.Делалось это так. Всех больных выносили на площадь, клали под навес, и каждый прохожий должен был, проходя мимо, расспросить больного о его болезни. Среди толпы прохожих непременно находился кто-нибудь, кто или сам страдал от этой болезни, или видел, как другой страдал. Этот человек и советовал больному то средство, которым или сам вылечился, или видел, как другой вылечился. А пройти мимо больного, не спросивши о болезни, у вавилонян не дозволялось.
Царица эта оставила по себе замечательную гробницу у городских ворот. На гробнице надпись: «Кто из будущих вавилонских царей будет нуждаться в деньгах, пусть откроет сию гробницу и возьмет денег, сколько захочет, но без самой крайней нужды пусть никто этого не делает». Ни один царь не трогал эту гробницу до времени Дария, сына Гистаспа, о котором речь впереди. Дарию казалось нелепо, что деньги в гробнице лежат без дела, и он приказал гробницу вскрыть. Но вместо денег нашли там только такую надпись: «Жаден ты и ненасытен, потомок, если ради денег вскрываешь гробницы мертвецов». Вот какова была царица Нитокрида.
— Будь, прошу, моим другом и советником.— Тогда позволь мне дать тебе два первых моих совета, — сказал Крез.— Говори, — ответил Кир.— Скажи, — спросил Крез, — что делают сейчас все эти твои воины вокруг нас?— Разоряют твой город и грабят твои богатства, — ответил Кир.— Неправда, — сказал Крез, — потому что у меня уже нет ни города, ни богатств. Это твой город они разоряют, и это твои богатства они расхищают. Если хочешь сделать умное дело — останови их.Кир понял, что его пленник говорит разумно, и сделал так, как тот сказал.— Ну, а второй совет? — спросил он Креза.— Второй совет такой, — ответил Крез. — Если ты хочешь, чтобы лидийцы были тебе покорны и никогда не бунтовали, сделай вот что: оставь им их богатства и отбери у них оружие. Пройдет одно лишь поколение, и они настолько изнежатся в богатстве и роскоши, что никогда никому не будут опасны.
О смерти же египтяне не забывают никогда, и даже на пирах обносят вокруг стола деревянную раскрашенную куклу, изображающую мертвеца, с надписью: «ешь и пей, но не забудь: и ты будешь таким же».
«Не к лицу людям судить о дурных делах других людей. Полагаю только, что если бы люди решили поменяться своими пороками и снесли их в одно место, то, посмотрев хорошенько на чужие пороки, каждый взял бы назад свои». (162)
Memories are versions of what happened, stories that we’ve told ourselves enough. The fiction ivy-winding around the real, to strangle out the bad, promote the good. If you’re not careful, ivy eats a house. It lets in rot.
- Люди всегда будут болтать, покуда у них есть язык.
- Слышь, парень, а вот таких у тебя сколько? - спросил Барычинский, ткнув пальцем в высокие темно-бардовые розы. - А сколько нужно? - Полсотни будет? - Вам на панихиду? Может гвоздики подойдут? Обычно их берут по такому случаю. - Чё? - мозг Василия соображал туго, - Запихай гвоздики себе... Мне для девушки.