— Но, Фельдшер, это вроде как родина, наши «ботаники», не чужие…
— Эх, Лунь… пойми одну простую вещь. Наша общая и единственная родина — это синий шарик, вокруг солнца летающий. И нам, «фрименам», глубоко начхать на то, что не самые умные люди этот шарик на страны расчертили и над ними цветные тряпки повесили. Когда-нибудь человечество дойдет до этой нормальной мысли.
— Да за разговоры некошерные. Говорю же, пиплов смущал. Что вместо идеи, свободы и братства нашего деньги вылезли. Я не говорю, что бабло вещь ненужная, нет, штука это приятная и во всех отношениях вкусная. Хреново только, когда она на первый план выходит, и, если случилось такое, пропал человек. Совсем пропал, скурвился, опустился. Потому, брат, и больно, и обидно мне было смотреть на то, во что «Свобода» превращается. Не за этим, понимаешь, совсем не за этим я в Зону приходил, чтобы на ту же тошнотную хрень смотреть, которой за Периметром вот так, под завязку, наелся. Я сюда к свободе, братству и равенству пришёл, раз уж больше нигде на нашей планете таких вещей и в помине не осталось."