Дружба – на первый взгляд простая, но чертовски важная вещь, которая нужна каждому из нас, чтобы быть чуточку счастливее и не чувствовать себя одиноким
— Я — черный ворон, — хмыкнул он. — Это я для тебя сдобная булочка, а так, вообще-то, злая хищная птица, которая все разрушает, все жрет и охотится на мелких зверушек. Знаешь, какая у меня грузоподъемность?
Я не смогу, сказала та часть меня, которая восхищалась этим переплетением жизни и смерти. Сможешь, уверила та, которая командовала главным домовым и грязно ругалась при вороне, ты еще не такое сможешь. Ты сейчас просто пойдешь и сделаешь, что надо. Отрефлексируешь потом.
Я не смогу, сказала та часть меня, которая восхищалась этим переплетением жизни и смерти. Сможешь, уверила та, которая командовала главным домовым и грязно ругалась при вороне, ты еще не такое сможешь. Ты сейчас просто пойдешь и сделаешь, что надо. Отрефлексируешь потом.
— Если ничего нет, — заорала я в ответ, — тогда тебе нечего терять. Пусть тебе кажется, что ты встала и пошла. Встань, девочка! Встань и иди, твою мать!
— Ага, трусливая, — хмыкнул ворон. — Выжила в своей провинции и даже сохранила веру в свои мечты, удрала в академию, связалась с большой черной птицей.
— Птиц, мне будет плохо без тебя. — Ну почему сразу плохо? — тихо ответил мой пока еще фамильяр. — Грустно, одиноко, но плохо-то почему?
— Все будет хорошо, — сказал он. — Терпеть не могу это выражение, — ответила я. — Потому как что такое «все»? Что такое «хорошо»? Когда «будет»?
— А у меня ничего не было! Вообще! Они сами считают это добродетелью и сами же начинают возмущаться, что у тебя нет личной жизни и детей ты еще не родила и пока не планируешь!
— Скажи мне, что я твоя булочка. — Ты мой пирожочек, — едва сдерживая слезы, усмехнулась я. — С чем? — живо поинтересовался он. — С картошечкой.